Но должна быть надежная помощница.
Неравнодушная.
Добросовестная.
Честная.
Но пока я не встретила честную рабыню.
Значит.
Нужно маскироваться.
Были бы у меня монеты…
С монетами проще надеяться.
Вчера надсмотрщики забили насмерть каменотеса.
Кнутами забили.
Если бы раб был перспективный, его наказали бы не так строго.
— Строго?
Забить кнутами — всего лишь строгость?
— Акула!
Да!
Кнут — строгое наказание.
Смерть от кнута — не более чем наказание.
Раб был ненужный.
Он выдохся.
Больше не мог хорошо работать.
Боялся за свою шкуру.
Но не уберегся.
Ты же – еще не сломлена, Акула.
Ты будешь у нас главная в побеге.
Тебя уважают рабыни.
Боятся — значит, уважают.
Ты завоевала авторитет среди рабынь.
Не разговорами, а — кулаками.
Видно, что ты ощущаешь свою силу.
До сих пор рассказывают, как ты укротила Варину и Кедию.
— Варина и Кедия теперь мои…
Подруги. — Луиза процедила сквозь зубы. — Тогда я защищала Нострадаму.
И себя защищала.
В Норде, — Луиза разумеется, никому не рассказывала, что ее обучает надсмотрщик Цезий.
Бывший центурион.
Пусть рабыни думают, что Акула принесла свое умение драться из Норда. — В моем Норде, — Луиза повторила. — Много бродяг.
Много желающих полакомиться чужим пирогом.
Поэтому…
Если на тебя нападает толпа, то нужно выявить главного.
Осмотри каждую рожу.
Определи, кто главный.
Потом воткни в него кинжал
Глубоко воткни.
Не жалей.
Пусть кровью умоется
Тогда ты — главная в стае!
Что скажешь — то сделают!
А, если начнешь умолять…
Если будешь мемекать, то в снег закопают.
Не пожалеют тебя.
Я много раз убеждалась в этом.
Пока ты бегаешь, как девочка, ты не представляешь опасности.
Тебя не воспринимают за силу.
А вот, когда ты нескольких бродяг завалишь, то узнавать станут.
Кланяться будут. — Луиза подобными сказками запугивала рабынь.
Не кулаками.
Не драками.
Не унижениями.
А своим придуманным прошлым. — У меня подруга была.
Анасталья.
Ее прозвали вьюгой.
Однажды я поняла, почему у нее столь необычное прозвище.
Стояла жгучая зима.
Зима в Норде — не пошутишь.
Я пришла в гости.
«Анасталья!
Почему ты печку не топишь? — Я в ее доме дрожала от холода. — У тебя в доме холоднее, чем на улице».
«Да?
А я и не заметила.
Мороз — когда холодно.
А, когда сильный мороз, то уже — не холодно.
В сильный мороз все безразлично…» — Анасталья сидела на кровати.
Время от времени била ножками.
Куда-то под кровать стучала.
И бросала под кровать снег.
Я подумала, что Анасталья снегом травит мышей.
Полярных мышей.
Я даже представила, как мышки едят снег.
Но ни писка.
Ни царапанья коготками.
Ни стучания хвостиками.
Я ничего не слышала из-под кровати.
А ногами Анасталья дергала мощно.
Я была заинтригована.
Встала на четвереньки.
Заглянула под кровать.
На ногах Анастальи были меховые сапожки.
С железными каблучками сапожки.
Я ничего не понимала.
Наталья подмигнула мне.
«Ну, что, дрянь?