Центурион сел ему на грудь.
Объяснял, что он и его воины могут сделать со старцем, с его собратьями, со всеми угонщиками скота.
Могут продать в рабство.
Могут подвесить за ноги.
И еще другое.
Центурион увлекся красочными описаниями.
За это время воины забрали скот, верблюдов.
И все вещи пустынников.
Опозоренные пустынники голые побежали в сторону гор.
Произошло еще несколько столкновений.
Крестьяне пытались украсть галеры.
Голые пустынники хотели обокрасть крестьян.
Заслон из воинов был для тех и других помехой.
Десятник Фанарий со своими воинами выдвинулся в сторону беспорядков.
Крестьяне и пустынники бросились на них.
Они рассчитывали на свой темперамент.
Но с опытной десяткой воевать — не с девушками в борделе.
Десятник Фанарий дал понять, что опытному воину нет разницы, сколько на него неопытных нападают.
Меч вертелся, как колесо телеги.
Камень из пращи пробил голову крестьянскому предводителю.
Гераклий умел обращаться с пращой…
Со всех сторон раздавалась отборная египетская брань.
С сильным акцентом пустынников.
Десятник Юрген получил приказ.
— Выдвинуться к Храму Ра, — центурион Кахий ставил задачу. — Группа жрецов не желает принимать участие в шествии фараона Рамзеса.
Есть сведения, что жрецы проведут свое служение Осирису.
После службы продадут часть Храмовой утвари пиратам. — Центурион Кахий два раза не повторял.
Десятник с воинами зашел в Храм.
Осмотрелись.
Принюхались.
Жрецы еще не прибыли.
Из хвалебных чаш поднимались струйки.
Дым ароматный.
Благовонный дым.
Перед статуей Осириса лежали чащи.
Бронзовые.
Серебряные.
Даже золотые чаши имелись.
В мешках хранились драгоценные плоды финиковой пальмы.
Десятник Юрген в потайной нише отыскал кинжал.
Золотая ручка.
Драгоценные камни.
Десятник и его воины прождали час.
Скучно не было.
Воины баловали себя вином и дорогущими финиками.
Затем послышалось радостное пение.
— Жрецы идут, — десятник поднял руку.
Хотя и так понятно.
Только у жрецов могут быть столь тонкие голоса.
Как у детей.
Ведь многие жрецы провели над собой обряд очищения.
Очистились от мужских принадлежностей организма.
— Осирис, Осирис, — жрецы орали песню. — Дай нам злато.
Рабынь дай.
Хармандар, Хармандар.
Краснодар, Краснодар.
Первый жрец был толстый.
Остальные — еще толще…
Они двигались неуклюже.
На носилках несли жертву.
Связанный раб должен на алтаре пролить кровь во славу Осириса.
Лицо раба было восковым.
«Наверно, дурманом раба опоили», — десятник Юрген подумал отстраненно.
Цепкий взгляд десятника останавливался на каждой мелочи.
Не подумаешь — получишь кинжал в спину.
Жрецы остановились.
Опустили носилки на землю.
Первый жрец поднял голову.
В нос ему уперлось острие копья.
— Ох, Осирис! — Жрец прервал песнь.
Выпятил живот.
Факел упал под ноги.
Огонь сразу схватился за набедренную повязку.
Жрец с воплями отчаянья бегал по храму.
— Помогите!
Спасите! — он метался в огне.
Другие жрецы потешались над своим собратом.
Воины же откровенно ржали.
— Сгорел на работе, — десятник Юрген шутил. — Что же ты так, жрец?