Сам же горько думал.
Неспроста здесь рабыня.
Неспроста. — Персики у нее взяли.
Что же она не уходит?
— Наверно, ждет твоего распоряжения, господин.
Гнать в шею?
— Подожди.
Нужно выяснить, кто ее послал.
— Говорит, что какая-то Косплея.
— Косплея, — Гладий пожевал губу. — Много у меня Косплей было.
Всех не упомнишь.
Что же Косплея сама не пришла?
— Наверно, знатная особа, — Хереус осторожно предположил. — Выслала за себя рабыню.
— Значит, какая-то Косплея считает себя выше меня? — Гладий накручивал себя. — А рабыня у нее красавица.
Если и другие рабыни у Косплеи столь же красивые, то Косплея — не простая матрона.
Тащи сюда эту рабыню, Хереус.
— Слушаюсь, мой господин. — Хереус быстро вернулся.
Он тащил за собой задеревеневшую Нострадаму.
«Я боюсь.
Я испугана по-настоящему, — Нострадама дрожала. — Акула предупреждала, чтобы я в дом не входила.
Но я и не входила.
Меня силой затащили.
Акула…
Где Акула?
Она обещала».
— Ложись на ковер, — Гладий буднично приказал.
Как собаке. — С тобой потом поговорят.
Кто ты.
Откуда.
Какая Косплея.
Если обманывала, то скорпионам скормлю.
А сейчас.
Мне разрядка нужна.
Я должен сопровождать фараона.
— Господин, — Нострадама проблеяла. — Я не могу.
— Чтооо?
Что ты не можешь?
Я и не спрашиваю тебя — можешь, или не можешь.
Ложись.
— Ноги мои задеревенели.
От страха.
— Ноги?
От страха задеревенели, — Гладий заинтересовался.
В глазах замелькали искры похоти.
Он пощупал ляжки Нострадамы. — Да.
Ноги задеревенели.
Пришла догадка. — Так ты, что, рабыня?
Еще не тронутая?
— Дааа, господин, — губы Нострадамы дрожали.
Она говорила правду.
— Так вот, зачем тебя прислали ко мне, — Гладий развеселился. — Нетронутая красавица рабыня.
Большая редкость.
Ты — подарок.
А я думал, что персики — в подарок.
— Господин?
— Ты еще не легла?
— Мне бы вина…
— Вино?
Ты смеешь просить у меня?
— Иначе я не смогу.
Я зажата.
Вино меня расслабит.
Сделает послушной и покорной.
— Послушной и покорной плетка может сделать, — Гладий усмехнулся.
Подумал.
И приказал: — Принесите кувшин вина.
И чашу.
— Две чаши, — Нострадама пищала.
— Две чаши?
— Господин.
Я хочу выпить вино с тобой.
Не положено рабыне одной пить.
Пить вино в присутствии господина нельзя.
Если господин не пьет.
— Что за порядки?
Я — здесь порядок. — И добавил слуге. — Две чаши. — С подозрением смотрел в глаза Нострадамы. — Отравить меня хочешь?
— Йа?
Откуда?
У меня и отравы с собой нет.
— Обыщите ее, — Гладий приказал.
— Господин.
Она голая.
Где отраву бы спрятала? — Хереус недоумевал
— Я приказал, — Гладий рявкнул.
— Наклонись, рабыня, — охранник сказал.
И сам наклонил Нострадаму. — Раздвинь ноги.
Шире.
Шире раздвинь.
Там ничего нет.
Нет отравы.
И там нет. — Охранник запустил пальцы в густые волосы Нострадамы. — В волосах тоже не прячет ничего рабыня.
— Ты рабыню не слишком раздвигай, — Гладий успокоился. — Нарушишь целостность.