Сволочь я. Нелюдь.
Да не в сути проекта дело! Никто не может быть богаче короля! Всё.
Проблема не в сути — в размере. Здесь есть немало людей, которые делают добрые дела. Но — по чуть-чуть. Накормил сто голодных — молодец, обогрел сто холодных — благодетель. Но — не в национальном масштабе.
«Украл булку — сел на пять лет, украл железную дорогу — стал сенатором» — то же самое, только наоборот.
Пока я крутился среди своих людей, пока строил мельничку, поташный завод, паровой молот… мне казалось, что я уже… интегрировался и ассимилировался. Меня — понимают, я — понимаю. Но стоило чуть приподняться…
Здешний мир продолжал долбать меня дубиной по темечку. Не поднимайся, не разгоняйся, не блажи, будь как все…
Снова бородатый анекдот:
Куликовская битва. Вышли богатыри на единоборство. Поднял поганый Челубей свою булаву да и ударил Пересвета со всей своей татарской силы. Ох, и велика ж ты, сила татарская! Вбил Челубей Пересвета в землю русскую аж по колени!
Поднатужился богатырь святорусский, помянул господа нашего, извернулся да и ударил поганого своей палицей. И вбил ноги татарские по колено. В задницу. Ибо не приняла земля русская ноги татарские.
Ну, не принимает меня «святорусская земля»! Не ноги — мозги мои.
«Куда ни кинь — везде клин» — русский народный пейзаж.
…
Первого марта отметили очередной Новый год. Уже четвёртый мой Новый год в этом мире.
Самый первый мне сильно запомнился. Это когда Степанида свет Слудовна меня подарочком подарила. Внучеку своему любимому Хотенею Ратиборовичу. И чего потом из этого получилось. Масса впечатлений. До сих пор…
В этот раз всё происходило менее… впечатляюще. Обменялись безделушками, посидели за столом, потолковали о делах разных.
Аким чего-то сильно задумался, пытался на пальцах что-то считать. Потом спросил:
— Ваня, по какому святому назван? День ангела у тебя когда?
— По Предтече. Не по Иоанну же Печерскому!
Дружное веселье чуть подвыпившей компании, было ожидаемой реакцией на мою шутку.
Иоанн Печерский был иноком в Киево-Печерской лавре. Недавно преставился, его только что канонизировали. Понятно, что крестить меня в его честь не могли — он ещё живой был.
Прикол в том, что этот, преподобный и многострадальный инок Киево-Печерского монастыря, являл собой пример тяжкой борьбы с плотью и победу над ее вожделениями. Для чего понес многие подвиги: почти тридцать лет пробыл в затворе, изнуряя тело постом, бдениями и тяжкими веригами.
Не помогло. Видать, уровень тестостерона — зашкаливал. Тогда святой закопал себя по грудь в пещере преподобного Антония на всю Четыредесятницу.
Диавол старался устрашить подвижника видением огромного змея, дышащего огнем и готового пожрать святого. Благодаря помощи Божией и своей твердой воле, преподобный в ночь Святой Пасхи избавился от мучившей его страсти и получил от Бога дар помогать и другим в подобном искушении.
Отсидеть добровольно тридцать лет в одиночке… Потом сорок дней морозить гениталии, закопанными в земле… Есть же более быстрые способы достижения такого результата! И фармацевтические, и хирургические. Определённые диеты помогают, дров поколоть, прогулки по свежему воздуху…
Мне иметь небесного покровителя такой направленности… при моём гаремном образе жизни… просто смешно.
Однако Аким не засмеялся, а продолжал загибать пальцы:
— А зачали тебя, стало быть, по весне. По которой?
Если из меня в самом начале сделали «новогодний подарок», то и быть мне «первоапрельской шуткой». При всей разнице календарей.
Насчёт года я давно определился: «миг зачатья я помню не точно», но уверен, что он совпадает с основанием Москвы. Это не ради прикола, типа: мы с Москвою — ровесники. Это средство от склероза: единственная дата, которую помню. Её и выбрал, чтобы не забыть и не перепутать.
— Дорогой, а ты помнишь, когда у нас было первое свиданье?
— Конечно. 9 мая.
— А первый…?
— 22 июня.
Очень удобно. И никаких фраз типа: ты меня забыл, ты обо мне не вспоминаешь.
— Что ты так волнуешься, Аким Яныч? Молодой я, молодой. Той самой весны, когда Свояк здешние места разорял.
— Вижу что молодой. И — глупый. Тебе в этом январе 15 лет стукнуло.
— И чего? «Мои года — моё богатство»…
— Того. В этот год надлежит тебе быть на княжьем дворе.
— Да я же там в прошлом году был! Нечего мне там делать.