– Ты для кого это приготовился?
– Кэти! О чем ты говоришь! Если хочешь знать, я последние дни все время надеялся, что это удастся именно с тобой. Поверь мне…
– Ты хочешь сказать, что покупал это специально ради меня? – с иронией проговорила она. – Что-то не верится.
– А ты ожидала, что все эти годы я жил монахом?
– Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы на это надеяться.
– Ты хочешь сказать, что сама…
– Нет, ни разу.
– В течение всех этих десяти лет? Ну, тогда твой случай первый в медицинской практике. Никогда, ни с кем?
– Слово скаута.
– Ну да, как я сразу не догадался: конечно же, ты была скаутом. Неужели после меня не спала ни с одним мужчиной?
– Что делать: ни один не привлекал меня настолько, чтобы мне захотелось лечь с ним в постель. Наверное, я так и не переставала тебя любить – вот и вся разгадка моего уникального случая. Дура я – вот и все.
– Это я был круглым идиотом. Значит, несмотря на все, ты продолжала меня любить?
– Всегда, Мел, всегда.
Он снова стал целовать ее и на этот раз не остановился на полпути. Он взял ее, и это было так, будто в первый раз. Он был беспредельно нежен – таким Кэтлин его не помнила. После этого они еще долго лежали, тесно прильнув друг к другу.
– Мел? – сонно прошептала наконец Кэтлин. – Мне не хочется нарушать очарования, но…
– Но что? – насторожился он.
– Я ужасно проголодалась.
В городе оказался всего один ресторан, скорее забегаловка, с ложками сомнительной чистоты, с меню, где преобладали продукты, жаренные в прогорклом масле, где у официанток и посетителей был одинаково унылый, неприветливый вид.
– Это заведение заслуживает особого внимания санитарной инспекции. Похоже, пища здесь такая же здоровая, как в районе Чернобыльской катастрофы.
– Это маленький город, крошка. Сомневаюсь, чтобы твоя бесхолестериновая диета пользовалась здесь популярностью.
Они сидели у окна, и, глядя на прохожих, Кэтлин вынуждена была с ним согласиться.
– Послушай, солнышко, – начал Мел, прикрывая ее руку своей, – нам предстоит кое о чем договориться. Если мы хотим продолжать в том же духе…
– Как? Прямо сейчас?
– Нет, я серьезно. Эти книги, над которыми мы работаем, могут создать для нас сложную ситуацию. Стоит ли тебе напоминать, что и до сегодняшнего дня это было непросто, но прежде это нас не задевало…
– Задевало – и еще как! – отозвалась Кэтлин. – Мы просто боялись сами себе в этом признаться, вот и все.
– Может, ты и права. Но думается, до тех пор пока книги не написаны, нам предстоят проблемы. Как ты считаешь, мы в состоянии держать под контролем ситуацию и не давать воли своим амбициям?
– Если ты готов на это, то я – и подавно.
– Сейчас легко рассуждать. Но подумай: обе книги попадут на прилавок – и что тогда? Мы же, естественно, начнем переживать, чья будет быстрее распродаваться.
– Знаю, это нелегко, – сказала спокойно Кэтлин, – но у меня такое чувство, что, кроме всего прочего, ты немножко боишься, сложится ли у нас все хорошо.
– Откуда ты взяла? – с преувеличенной горячностью воскликнул Мел.
– Тогда что тебя заставляет сейчас выискивать аргументы в пользу того, что между нами могут возникнуть какие-то трения?
– Нужно научиться смотреть правде в глаза, – произнес он без тени улыбки. Таким серьезным она его еще не помнила. – Прежде мы оба были всего лишь простыми репортерами, и все-таки соперничали. Что же произойдет теперь, когда мы оба претендуем на звание писателя?
– Это для тебя было проблемой. Это ты не мог примириться с тем, что я способна быть больше чем просто женой, правда? – с ласковой настойчивостью проговорила она, заглядывая ему в глаза.
– Правда, – неохотно произнес он.
– Впервые ты об этом сказал вслух.
– Ну и что из этого? – откликнулся он, нервно проводя рукой по волосам.
– У меня всегда было такое ощущение, что ты в принципе не одобряешь работающих женщин, – осторожно начала Кэтлин, предвидя, что касается больной темы.
– Нет. То есть да, ты права.
– Почему? – прямо спросила она.
– Я бы мог тебе ответить, что придерживаюсь старомодных взглядов и считаю, жена должна заниматься исключительно домом.
– Мог бы, но я бы тебе не поверила.
– Понимаешь, это долгая история…
– Ты мне это уже говорил. Но сейчас тебе не отвертеться. Рассказывай.
Некоторое время он молчал. Затем, упорно глядя в тарелку, произнес:
– Тебе известно расхожее мнение психиатров о том, будто корни всех проблем мужчины лежат в его взаимоотношениях с матерью?