ближе к сэру Беннету.
– Благодарю вас, миледи, – сухо сказала я. – Я очень ценю ваши
мудрые советы.
– Полагаю, что теперь вам без них будет очень одиноко.
– Конечно, я не знаю, как мне жить дальше. На самом деле, у меня
такое чувство, что я буду совершенно опустошена без ваших постоянных
советов во всех вопросах моей жизни. Возможно, вам придется пожить в
Мейдстоуне.
– Возможно.
Бабушка остановилась перед герцогом. Ее руки дрожали, когда она
подняла мою вуаль. Водянистые глаза встретились с моими, и я с удивлением
увидела, что они сияют от гордости. Она наклонилась и поцеловала меня в
щеку дрожащими губами.
– Ты всегда была мне дорога, дитя мое, – прошептала она. – Все, что я
когда-либо делала, было только для того, чтобы защитить тебя.
На глаза навернулись слезы. И тут я увидела то, чего не замечала все
это время из-за своей неуверенности в себе: бабушка безоговорочно любила
меня. В ответ я поцеловала ее в сухую щеку:
– Я люблю вас, миледи.
Она попятилась и отвернулась.
– Продолжайте, – резко сказала она, вытирая щеки. – Если вы не
поторопитесь, боюсь, сэр Беннет потеряет терпение и сам придет за вами.
Я улыбнулась и сморгнула слезы, пытаясь восстановить зрение. Герцог
предложил мне руку, ласково улыбнулся, и мы пошли по проходу. При
нашем движении Беннет выпрямился. Олдрик встал рядом с ним и сжал его
плечо, словно желая убедить, что я действительно иду.
Лорд Питт дал Олдрику неделю отдыха, чтобы отпраздновать это
событие вместе с нами. Но Олдрик настаивал на том, что завтра рано утром
он обязательно вернется. Мощные мускулы на руках и коричневые
солнечные лучи, впитавшиеся в кожу, говорили о том, что Олдрик стал
гораздо лучше себя чувствовать, чем тот слабый человек, которого я увидела
в первый вечер моего визита в Мейдстоун. Выражение его лица излучало
спокойствие, которого раньше не было. Я молилась, чтобы, в конце концов, он удовлетворился тем, что заплатил долги, научился прощать себя и смог
начать новую жизнь.
Рядом с Олдриком стояли сэр Деррик и сэр Коллин. Они тоже уезжали
завтра.
Они
помогали
восстанавливать
разрушенные
стены
и
оборонительные сооружения Мейдстоуна, и с каждым днем становилось все
более ясно, что друзья скучают по своим женам и хотят вернуться к ним.
Когда мы с герцогом приблизились к главному алтарю и Беннету, мое
сердце билось в диком, почти экзотическом ритме, особенно каждый раз, когда я встречала пылающий взгляд Беннета. Мы подошли к нему, и он
поклонился бабушке, которая следовала за мной, проводил ее до почетного
места в соседнее кресло, а затем вернулся ко мне. Он взял меня за руку, погладил голую кожу на костяшках пальцев и наклонился, чтобы поцеловать
мне руку.
Впервые я вышла на публику без перчаток, даже отказалась от
длинных рукавов, закрывающих большую часть моей руки. На самом деле, я
специально заставила портного распушить рукава и заострить их чуть ниже
локтя, оставив пурпурную кожу видимой для всех. Кремовый оттенок моего
платья выделял винный цвет еще больше. Если раньше кто-то и сомневался, что я у меня есть пятно, то теперь уже не мог этого отрицать. Но по какой-то
причине, которую я не могла объяснить, мне было все равно, что думают
другие. Я не обращала внимания на их реакцию. Я не могла бы сказать,
бормотал ли кто-нибудь или шептал молитвы в страхе, но я наконец-то
приняла эту часть себя, которая отличалась от других.
Когда Беннет взял меня за руку, мы повернулись лицом к герцогу, который занял свое место рядом со священником. Священник протянул
герцогу старинную книгу из коллекции Мейдстоуна. Высокий лорд
лучезарно улыбнулся Беннету, явно довольный тем, что последний из его
избранных рыцарей в безопасности и счастлив и открыл книгу на том месте, которое отметил.
– Прежде чем мы начнем, я хотел бы спросить, не окажет ли нам честь
леди Сабина, прочтя молитву Господню.
Я удивленно подняла бровь. Только священник должен был молиться
вслух в часовне. Но по легкому пожатию со стороны Беннета я поняла, что
он знал о предстоящей просьбе и поддержал ее.
Я молча кивнула:
– Очень хорошо, ваша светлость.
Добрый взгляд герцога подсказывал мне, что все, что бы он ни делал, было в моих интересах:
– Может быть, вы повернетесь, и будете смотреть на людей, произнося
молитву.
Я взглянула на Беннета, и он кивнул в знак согласия. Я медленно
повернулась лицом к залу, где собрались знатные люди и женщины, чтобы
засвидетельствовать нашу свадьбу. Одетые в свои лучшие наряды, они
заполнили неф морем ярких цветов и фактур. На некоторых лицах читалось
удивление, на других – настороженность.
В глубине часовни, на высокой стене над дверью висел старинный
бронзовый
крест,
украшенный
алыми
драгоценными
камнями,
изображавшими кровь Христа. Я узнала в нем один из экспонатов из
коллекции Мейдстоуна, который я видела в тот вечер, когда Беннет
показывал мне коллекцию. Неужели он повесил его туда только для меня?
Его пальцы переплелись с моими, окутывая и овладевая мной, как
будто уверяя меня, что и он, и Бог на моей стороне.
– Давайте помолимся, – сказал герцог из-за моей спины.
Я поняла – это был мой призыв к началу. И вот, не отрывая глаз от
креста, я вознесла свою молитву перед людьми и Богом, благодаря его за
новый шанс в жизни, который он дал мне, с этим человеком рядом со мной.
Я закончила читать молитву Господню, и герцог заговорил:
– Только дитя Всемогущего Бога могло молиться святой молитвой с
такой страстью и без ошибок. Если кто-то все еще сомневается в сердце леди
Сабины, вы можете оставить свои переживания и быть уверенными, что она
дитя Божье.
Тогда я поняла, что сделал герцог. Он благословил меня еще одним
доказательством моей невиновности. Хотя я утонула во время проверки и все
еще выжила, тем самым показав себя невиновной в сговоре с дьяволом, герцог, очевидно, нашел еще один способ проверки, чтобы показать, что я не
ведьма.
– Древний текст, который я держу в руке, предлагает эту молитву как
испытание, – снова заговорил он, подтверждая мои подозрения. – Хотя я
твердо знаю, что леди Сабина никогда не нуждалась в этих испытаниях, я
предлагаю вам это как последнее доказательство ее невиновности.
У меня было такое чувство, что из-за пятна на коже мне все равно
предстоят трудные дни. Всегда найдутся люди, которые будут смеяться над
моей непохожестью. Но, тем не менее, я была благодарна герцогу за помощь
в поисках этого способа. Возможно, он мне еще понадобится. Конечно, это
было гораздо предпочтительнее, чем сгореть или утонуть.
Беннет отпустил мою руку и повернулся к Олдрику, который что-то
ему подсунул. Затем с нежной улыбкой Беннет поднял жемчужное ожерелье
– бесценное голубое жемчужное ожерелье, которое я подарила ему в тот
день, когда была схвачена лордом Питтом и приговорена к сожжению на
костре.
– Миледи, – сказал он так, чтобы все собравшиеся могли его услышать.
– Вы – драгоценность редчайшей и величайшей ценности. И я объявляю вас
своей женой.
С этими словами он надел жемчуг мне на шею, застегивая его
медленным движением пальцев. Когда он наклонился, чтобы поцеловать
меня, мое сердце наполнилось всепоглощающей радостью за этого человека, которого я буду любить всю оставшуюся жизнь.