– Осторожней, – предупредил отдаленный голос. – Мы не должны отравить ее слишком большой дозой. Нам она мертвая ни к чему.
– Я скорее готов ее убить и иметь дело непосредственно с объектом, – сказал другой.
– Нам нужны все возможности контроля, в том числе и те, что дает этот маленький дьявол.
Голоса смолкли. Скоро движения летающей змеи прекратились. Прошли долгие минуты, прежде чем человек решился войти в комнату. С ног до головы он был одет в защитный костюм. Глаза его за прозрачным щитком оставались беспокойными. Длинным металлическим прутом он один раз, другой потрогал бессознательное животное. Змея в ответ на прикосновения конвульсивно дернулась, но других признаков жизни не проявляла.
Человек глубоко вздохнул, отставил прут и поднял тонкое тело. Оно вяло повисло у него на руках. Он принялся рассматривать его.
– Дышит, – сказал он людям за прозрачным барьером.
– Хорошо. Быстрее его в клетку, – ответила более низкорослая наблюдательница. Ее товарищ смотрел на дыру, которую проделал яд в защитном барьере.
– Хотел бы я взглянуть на молекулярный состав этого яда, – сказал он, стараясь не прикасаться к шипящим краям отверстия. – Все, что может так быстро проесть панкрилик… – Он недоверчиво покачал головой. – Не понимаю, как она держит этот яд. Но ведь должен разъесть ей челюсти.
– Для объяснения нам понадобился бы токсиколог и биохимик, – ответила стоявшая рядом женщина, тоже разглядывая отверстие. – Может, это не просто яд. В пасти змеи несколько отдельных мешков, и их содержимое смешивается только при выбросе.
– Это разумно. – Мужчина отвернулся от щита, который едва их не подвел. – Нужно действовать. Объект может проснуться каждую минуту. Следи, чтобы чудовище все время находилось под наркозом.
– Разве это необходимо? – нахмурилась она. – Клетка выдержит.
– То же самое мы думали о стене. Клетка прочнее, но я не хочу рисковать. Не хочу, чтобы наш гость освободился, когда мы будем в своих постелях.
– Да, надо постараться. – Женщина слегка вздрогнула. – Я сама буду за этим следить.
– Я на это рассчитывал. – Круачан про себя улыбнулся. Он тщательно ознакомился со всеми теориями, объясняющими возникновение эмоциональной связи между животными-каталистами и обладателями Даров. Связь между этой змеей и Номером Двенадцатым сильнее, чем отмечено в других известных случаях. Можно предполагать, что она сильнее даже связи между мальчиком и его приемной матерью.
Они пришли к нему без предупреждения во время сна, когда он был беззащитен. Выскочили из пустоты, смеясь над ним, пытая его чувствами и эмоциями, которые он не мог определить и понять.
Кошмары.
Кто-то стянул его мозг проволокой, затягивал ее все плотнее и плотнее, пока ему не показалось, что глаза вылетят из головы и разлетятся по комнате. Он лежал в постели, слегка дергаясь, веки его дрожали, а кошмары мучили его, пользуясь беспомощность его бессознательного мозга.
Этот хуже других: какая-то дергающаяся абстрактная фигура, темные меняющиеся цвета, и он каким-то образом в ее центре, он летит по длинному зловещему коридору. В конце коридора спасение, он знает это, и что еще важнее – там ответ. Понимание и безопасность.
Но чем быстрее он бежит, тем медленнее продвигается. Пол – это не пол, он растворяется под ногами. Как релятивистская Алиса, он падает в кроличью нору искаженного пространства-времени, а дальний конец коридора с его обещанием света и понимания исчезает вверху.
Флинкс проснулся, вздрогнув, и быстро огляделся. Только убедившись, что он действительно в своей комнате, слегка успокоился.
Комната правильная, его комната, та самая, в которой он прожил большую часть своей жизни. Музыкой звучит знакомый шум ударов дождевых капель по крыше, слабый свет пробивается в окно высоко над кроватью. Флинкс выставил ноги из-под одеяла и потер глаза пальцами.
Но вдруг застыл и снова посмотрел на кровать. Что-то не так.
– Пип? – Летающая змея не лежит, свернувшись, на своем обычном месте на подушке, нет ее и под одеялом. Флинкс откинул одеяло, потом заглянул под кровать. – Давай, парень, не нужно сегодня прятаться. Я устал, и голова болит.
В ответ на это признание не послышался знакомый свист. Флинкс осмотрел маленькую комнату, вначале удивленный, потом озабоченный. Наконец встал на кровать и крикнул в вентиляционное отверстие.
– Пип, завтракать!
Снаружи не послышался знакомый гул, не показались яркие крылья. Флинкс отыскал кусок проволоки и потыкал в отверстие. Там ничего нет.
Он вышел из комнаты и принялся лихорадочно обыскивать другие помещения. У печи стояла матушка Мастиф, готовя что-то ароматное, с перцем и другими пряностями.
– Что случилось, мальчик?
– Пип. – Флинкс заглядывал под мебель, передвигал посуду, раздвигал занавеси.
– Я догадалась по тому, как ты вопил у себя в комнате, – сардонически ответила она. – Снова исчез?
– Он никогда не задерживается утром, когда отправляется полетать ночью. Никогда.
– Ну, всегда что-то бывает в первый раз, даже у чудовищ, – сказала матушка Мастиф, пожимая плечами и вновь сосредоточившись на своем блюде. – Я бы не расстроилась, если бы это маленькое чудовище вообще не вернулось.
– Как тебе не стыдно, мама! – сказал Флинкс, в голосе его звучала боль. – Он спас мне жизнь, вероятно, тебе тоже.
– Я неблагодарная старая Якс'ма, – фыркнула она. – Ты знаешь, что я думаю о твоем звере.
Флинкс закончил осматривать ее комнату, потом решительно направился к себе и начал одеваться.
– Пойду поищу его.
Матушка Мастиф нахмурилась.
– Скоро будет готов завтрак. К чему беспокоиться, мальчик? Наверно, он скоро вернется. А жаль. К тому же если он где-то застрял, ты его не найдешь.
– Он может быть в переулке за магазином, – возразил Флинкс, – и я чувствую его, даже когда не вижу.
– Как хочешь.
– Не жди меня с завтраком.
– Думаешь, я буду из-за тебя умирать с голоду? А тем более из-за этого крылатого дьявола? – Она давно не пыталась с ним спорить. Когда он принял какое-нибудь решение – ну, это все равно, что пытаться сделать полными кольца планеты. Вообще-то он послушный сын, просто отказывается от ограничений свободы.
– Я буду здесь, когда ты вернешься, – негромко сказала она, проверяя содержимое кастрюль и немного уменьшая температуру. – Подогрею.
– Спасибо, мама. – Несмотря на то, что она пыталась увернуться, он торопливо поцеловал ее в сухую щеку. Она вытерла щеку, но не сердито, и посмотрела ему вслед.
Почти решилась рассказать, что узнала тогда в лесу. Об этих странных улучшителях и их намерениях относительно его. потом отказалась от этой мысли. Нет, они избавились от этих ужасных людей; она видела, что осталось от их лагеря: больше никогда она не станут тревожить ее мальчика и ее самое.
А то, что она узнала, лучше на несколько лет сохранить в тайне. Она знает его упрямую импульсивность. Такие сведения могут подтолкнуть его на действия в самых неожиданных направлениях. Лучше пока ничего не говорить. Вот когда он достигнет зрелого возраста, скажем, двадцати трех лет, она сможет рассказать ему, что узнала о его прошлом. Он тогда, наверно, примет на себя управление магазином, может быть, женится. Будет вести оседлую спокойную разумную жизнь.
Она попробовала еду, сморщилась. Не хватает сладости. И протянула руку к небольшому шейкеру.
– Пип! Ко мне, парень! – По-прежнему никакого блеска крыльев на фоне светлеющего неба, никакого гудения. Куда же идти? Флинкс задумался. Он знал, что минидрагу нравится переулок за магазином. В конце концов там он впервые встретился с летающей змеей, и, с точки зрения змеи, там множество интересного и съедобного. Как ни проворна змея, ящик, скатившийся с груды мусора, какой-нибудь контейнер могут легко прижать ее к земле. Флинкс знал, что вряд ли кто-нибудь решится подойти ближе чем на десять метров к попавшей в неприятность змее.