— Иду к вам.
Время от времени я интересовался, не появился ли командир вблизи передовой линии. Но проходит час, два, а Александра Ивановича нет в батальонах. Беспокойство нарастало все больше. Звоню начальнику штаба полка капитану Провоторову. Он отвечает, что командир тяжело ранен в живот и в руку. Только что отправили его в госпиталь.
За проявленный героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками, за мужество и умелое руководство полком гвардии-полковник А. И. Семиков удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
В сложном, тяжелом и кровопролитном бою, не ожидая приказа сверху, командование гвардейским полком я взял на себя. К исходу дня мы полностью овладели крупным опорным пунктом противника Дольгелином. О жестокости этих сражений можно судить по тому, сколь велики были потери в полку. За три дня в некоторых подразделениях они доходили до 70 процентов.
На рассвете 19 апреля на западную окраину Дольгелина, где находился наблюдательный пункт полка, прибыл генерал Д. И. Станкевский, заместитель командира 28-го гвардейского стрелкового корпуса, и заявил, что он назначен командиром нашей, 79-й гвардейской стрелковой дивизии, вместо исполняющего обязанности комдива гвардии полковника С. И. Герасименко.
Генерал был малоразговорчив. Взял мою карту с нанесенной обстановкой, вгляделся в нее и в одном из квадратов красным карандашом твердо поставил жирную точку. Сухо и коротко сказал:
— Сейчас же отправляйтесь вот в эту точку и займите там НП. Здесь с этой минуты располагается НП дивизии.
В бою, особенно в сложной, напряженной обстановке, принято выполнять приказ безукоризненно точно, даже если для этого придется пожертвовать жизнью. Указанное генералом место находилось в пятистах метрах западнее Дольгелина, на небольшой возвышенности, где вели бой передовые подразделения. Вместе со мною был командир 172-го артиллерийского полка Холодов со своим управлением.
Мы развернули весь состав управления в цепь и короткими перебежками стали продвигаться вперед. Противник сразу же обнаружил нас и открыл пулеметный и минометный огонь. Мы продолжали двигаться ползком. Потеряв пять-шесть человек, вышли на заданную высоту. К нашему счастью, на самой вершине ее оказалась огромная воронка от авиационной бомбы. Я доложил генералу, что его приказ выполнен, но управлять отсюда боем полка не могу, поскольку отсутствует малейшая маскировка, и попросил разрешения перенести НП на 200 метров южнее этой точки. Генерал поблагодарил за точное выполнение его приказа и разрешил перенести НП по моему усмотрению.
Подход нашей штабной группы противник принял, видимо, как подтягивание новых резервов и начал отходить на запад, на новую позицию — рокадную шоссейную дорогу с посадками. Здесь в этой полосе тоже встретились три закопанных в землю «тигра». Но опыт борьбы с такими огневыми точками у нас уже был; танки уничтожали с помощью взрывчатки силами саперного взвода.
Теперь фашисты вынуждены были начать отход в направлении Белендорфа — на третью полосу обороны.
После четырехдневных боев, вечером 19 апреля, с наступлением темноты полк сдал свой участок одному из полков 39-ой гвардейской дивизии и вышел во второй эшелон для приведения в порядок и пополнения личного состава.
Действуя во втором эшелоне дивизии, мы получили пополнение рядового и офицерского состава. Там же к нам прибыл майор Иван Никифорович Гриненко — участник первых дней войны, он был освобожден нашими войсками из плена, куда попал, будучи раненым. Назначен к нам на должность заместителя командира полка. За короткий срок он проявил себя преданным и храбрым офицером, награжден орденом Красного Знамени.
22 апреля, во второй половине дня, полк снова вступил в бой между внешним и внутренним берлинскими обводами. Наступая, войска двигались по красивейшим лесным массивам. Здесь мы встретились с отрядами фольксштурмовцев. Это — пожилые, усталые, потерявшие веру в Гитлера солдаты, попавшие под тотальную мобилизацию в наспех сформированные отряды для спасения Германии. Здесь же держали оборону и танкоистребительные отряды, состоящие исключительно из членов союза немецкой молодежи — «Гитлерюгенд».
Особенно удручающее впечатление оставила встреча с власовцами. Несмотря на столь стремительное и совершенно очевидное приближение гибели фашистской Германии, эти презренные предатели Родины и своего народа сопротивлялись с остервенелой яростью. В сердцах наших солдат вскипал справедливый гнев, когда они встречались с этими людьми, предательски оказавшимися в стане врага. С власовцами поступали по законам войны.
Хотя гитлеровское командование бросило на Восточный фронт все, что было возможно, однако силы, способной остановить стремительное наступление русских, не существовало. В течение восьми суток наш полк упорно продвигался в заданном направлении и наконец завязал бой на окраине Берлина.
На улице Рудово стояли трамваи, облепленные лозунгами Геббельса «Здесь не пройдут русские!». Но русские продвигались к центру фашистской столицы. Количество пленных увеличивалось. Гитлеровские солдаты поднимали белые флаги и сдавались ротами, батальонами. Дым, огонь, гул выстрелов и моторов заполняли улицы города.
Мы, советские офицеры, очень были довольны, что нам предоставили отличный план Берлина, где пронумерованы кварталы по каждому квадрату. Наверху этой карты значилась такая надпись: «Добьем врага в его собственной берлоге!». Внизу — перечисление улиц и площадей. На обратной стороне во весь лист изображен ключ, в ушке которого мелким шрифтом вписаны краткие сведения о городе:
«Берлин возник в 1307 году из слияния двух деревушек — Кельна и Берлина. Население Берлина 4,5 млн. В Старом Берлине на каждом квадратном км живет до 30 тыс. человек. К Берлину подходит 15 железных дорог. Главные вокзалы — Штеттинский, Анхальтский, Потсдамский, Фридрихштрассе. Метро имеет 113 станций. Главные улицы — Зигесалле, Унтер-ден-Линден, Вильгельмштрассе — тут находятся министерства и рейхстаг. Гитлер живет в центре, на Лаосштрассе, гаулейтер Берлина, Геббельс, тоже тут».
Ниже курсивом напечатано:
«Этот ключ от Берлина взят русскими войсками в 1760 году. С тех пор прошло 185 лет. Кому теперь его вручит история, зависит от вас, гвардейцы Сталинграда.
За Родину, вперед, на штурм Берлина!»
Гвардейцы штурмуют Берлин с юга, востока и севера. С запада сюда торопятся войска союзников: США, Англии и Франции. Но им не успеть. 26 апреля начинается заключительный штурм фашистской столицы.
Растерянный, совершенно ополоумевший Гитлер остается в Берлине. Обещая какое-то загадочное чудо, Геббельс призывает немцев еще немного удержать русских. В парке Тиргартен гитлеровцы готовят приспособления для запусков ФАУ-2. Ожидается прибытие аппарата Брауна.
А между тем наши гвардейцы, занимая здание за зданием, квартал за кварталом, продвигаются к центру. Бои ведутся штурмовыми отрядами и группами, состоящими из стрелковых подразделений, приданными танками, самоходными артиллерийскими установками, орудиями, минометами и саперами.
Фашисты сопротивляются упорно. Бои идут на земле, под землей, в коллекторах водоснабжения, в метро. Иногда бывало трудно понять, чья артиллерия бьет — своя или противника, поскольку кольцо, в котором оказался враг, сжималось к центру города все туже. Снаряды тяжелой артиллерии наступающих уже могли достигнуть своих на противоположной стороне окружения.
Ведя тяжелые уличные бои 29 и 30 апреля, штурмовые отряды нашего полка из района парка Генриха приблизились к Берлинскому зоологическому саду. Штурмовые группы наших комбатов гвардии майора Шевцова и гвардии капитана Черкасова, наступая на узком участке фронта (квартал с многоэтажными домами, не более 200 метров), вышли к площади перед зоопарком. В центре ее стояла огромная краснокирпичная кирха. Все окна заделаны кирпичом и бетоном, в них оставлены амбразуры для ведения огня из орудий и пулеметов и бойницы для снайперов и фаустников. К площади подходили широкие улицы, которые, несомненно, были пристреляны из всех видов оружия. На юго-востоке сооружены двухметровые баррикады, заминированные противотанковыми и противопехотными минами.