Выбрать главу

Миша не торопил события. Терпел и не торопил. Ждал своего часа. И он настал, этот час. Дядя Вадя пригласил его в свой кабинет (не кабинет, а клетушка) и с улыбкой спросил:

― Ну-с, к каким выводам пришел, молодой человек? Миша знал, что ответить.

— Главное — держать язык за зубами.

— Дело говоришь! — удовлетворенно отозвался дядя Вадя. — Значит, пора приступать к настоящей работе.

Так пришел черед особых поручений. Он не хотел вникать в их суть, хотя все было предельно ясно. Он отвозил кому-то картонные коробки, привозил пакеты, конверты, с каких-то складов перетаскивал дубленки, женские сапоги, ковры, мотался с чеками по мебельным, а то и ювелирным магазинам, бывал в чьих-то квартирах и везде паролем служила одна фраза: «Я от Вадима Семеновичи». Ему понимающе кивали головой, вручались и забирались конверты и пакеты и, судя по улыбкам, охам и вздохам, все были довольны… «А ведь есть и другие… адъютанты. И покрупнее, — с благоговейным трепетом думал Миша. — Неужели никто ничего не видит?»

Видели. Мишу с картонной коробкой задержали у склада и отвезли в милицию. Блинова заранее научили, как отвечать следователю: «Ничего не знаю, я подсобный рабочий, какой-то мужчина попросил поднести коробку к машине. За три рубля. Вот они. Ни мужчину, ни машину я раньше не видел». Если бы задержали с конвертом, он бы рассказал похожую байку.

А потом был суд. Мишу пригласили свидетелем.

— Свидетель Блинов, — спросили его, — вы кого-нибудь раньше встречали из тех, кто сидит на скамье подсудимых?

— Да, встречал, — твердо сказал Блинов.

— Кого?

— Дядю Вадю, извините, Вадима Семеновича…

— И что вы можете сказать о подсудимом?

— Для меня он не подсудимый, — с пафосом объявил Блинов. — Для меня он положительный герой. — И Миша стал рассказывать об экономии электроэнергии, о поломанной лопате, о сигаретах «Памир». Он рассказывал, глядя на подсудимого, а тот гордо расправлял плечи и даже начал поддакивать своему племяннику.

Мишу прервали. Дяде Ваде дали семь лет, хотя прокурор просил пять.

После суда к Блинову подошел лопоухий толстячок и, отрекомендовавшись Василь Васильевичем, проникновенно спросил:

— Молодой человек остался без работы?

— Турнули, — хмуро подтвердил Миша.

― Молодой человек не согласится продавать пиво?

— Пиво? — не поверил своим ушам Блинов. Он всегда считал, что на эту работу можно попасть только за особые заслуги перед человечеством. Но Василь Васильевич, похоже, не разыгрывал.

— Молодой человек согласен? И Миша ответил:

— Считайте, что я приступил к работе, получил первую зарплату и отдал ее вам.

— Все зарплаты, — спокойно уточнил Василь Васильевич.

Так Миша Блинов стал продавцом пива.

III

У Блинова была нелегкая служба. Вся его клиентура делилась на две части: те, перед которыми надо было угодничать, заискивать (торговые начальники, контролеры, ревизоры и т. д.), а другая категория, ну, скажем, — обыкновенные любители пива. Но и тут надо было держать ухо востро: знать, кому сказать «ты, кому «вы», кому недолить, а кому и через край плеснуть. Не сразу, не вдруг, а через страхи, выговоры, выволочки у Миши наметывался глаз. И с какого-то времени, наконец, глаз стал у Миши почти как алмаз. Безошибочно угадывал клиентов. Соответственно благодарности появились, премии. А однажды Блинова рационализатором назвали.

Дело было так. Миша в пору своего торгового мужания налил кому-то кружку пива. «Еще наливай», — подсказал клиент. Миша сбросил в кружку еще глоток пены. «Мало!» — отметил клиент. И тогда Блинов вспылил:

— Слушай, ты, скряга, — на рубль!

— Мне чужих денег не надо.

— Тогда налипай себе сам! — вскричал Миша, и через полминуты свершилось чудо. Привередливый клиент сам налил себе в другую кружку, и пива в ней было чуть больше половины. С видом победителя «скряга» отчалил от прилавка.

Миша не закричал «Эврика» только потому, что не знал ни самого слова, ни по какому поводу его надо употреблять. Но открытие состоялось. И со следующего дня он так переоборудовал пивные краны, что покупатели сами себя обслуживали. Подойдет человек, надавит кнопку, и пиво струится в кружку. Полное доверие. И не было случая — ни одного случая! — чтобы клиент налил себе норму. Ведь наш клиент, он не мелочный. А тут такое доверие. Палец отсохнет под взглядом Блинова или следующего в очереди, если он будет с отстоями, пока уляжется пена, жать на кнопку. Просто?

— Миша, это на грани гениального, — сказали ему в тресте. — Ты вырвал из лексикона ревизоров такое некрасивое слово как «недолив». Они его забудут. Держи премию, а мы побежим распространять твой передовой опыт.