Смирнова бросили в крытую машину и повезли по расквашенной дороге а неизвестном направлении. Надвигались густые осенние сумерки. Остановились в селе. Алексея поместили в шалаше. Здесь же завалились спать четверо немцев. Когда те захрапели, Смирнов отвинтил с гимнастерки орден, вынул из кармана комсомольский билет, закопал в землю и притрусил сверху прелой соломой. Хотел проскользнуть мимо часового, но тот загнал обратно в шалаш. Побег не удался!
На следующий день Смирнова привезли в Пятихатки и сдали лагерному начальству. Там военнопленных подготовили к эвакуации, затолкали в железнодорожные вагоны. Уж слишком отчетливо слышался гул советской артиллерии, и фашисты торопились вывезти живой «груз».
В криворожском лагере Алексей познакомился с Сергеем Степаренко, летчиком из дивизии генерала К. Г. Баранчука. Оказалось, Степаренко часто ходил на прикрытие штурмовиков, был сбит там же, на Днепровском плацдарме. «Будем держаться вместе и любой ценой попытаемся вырваться из лап фашистов», — решили товарищи по несчастью. И такой случай вскоре представился. Наступающие войска уже вели бои на окраине города, ночные бомбардировщики методически наносили удары по объектам врага. Над Кривым Рогом стояло сплошное зарево. Отступая, немцы по тревоге подняли лагерь и без обычной проверки погнали на запад. «Надо бежать!» — решил Смирнов и укрылся в одном из бараков. Лагерь опустел, на вышках уже не маячили ненавистные фигуры часовых. Нигде ни души. Заглянул в лазарет — тишина: раненые и больные разбрелись. Остались только Степаренко с перебитой ногой и обгоревший радист-стрелок. Далеко ли на костылях убежишь! Но надо уходить. На пути встретили двух женщин, рассказали о себе, о своих мытарствах. Те, не задумываясь оказали товарищам помощь, Надежда Бидниченко укрыла у себя Алексея, а Степаренко остался в семье Тимощенко. Стрелка поселили у соседей. Однако оставаться у добрых, отзывчивых людей стало небезопасно. Гитлеровцы вновь мутной волной захлестнули город. Смирнова переправили в поселок Черногородку, в дом Алексея Мельниченко и Галины Могильной. Степаренко помести ли в больницу. Один из врачей был русский, знал, кто такой Сергей, всячески поддерживал версию о травме: бревно при разгрузке вагонов свалилось на ноги, и человек не смог добраться к семье, живущей в нескольких километрах от города. Присматриваясь к Смирнову Мельниченко понял, что это настоящий мужественный парень, преданный Родине, и связал его с партизанами. Вместе с народными мстителями Алексей громил оккупантов до тех пор, пока жители города не встретили воинов-освободителей 3-го Украинского фронта.
И вот младший лейтенант Смирнов возвратился в родную часть. Для меня встреча с боевым побратимом была вдвойне радостной: ведь он, как и я, попав, казалось бы, и безвыходное положение, делал все возможное В невозможное, чтобы вырваться из кровавых лап бесчувственного зверья и снова взять в руки оружие.
Вскоре командир полка майор Круглов вручил Алексею Смирнову орден Красного Знамени за форсирование Днепра и предоставил отпуск на родину. Но Смирнов от него отказался и попросил разрешения поискать орден и комсомольский билет. Получив добро, Алексей отправился в дорогу. Ориентируясь на карте-двухкилометровке, он обошел десятки населенных пунктов. Безрезультатно. Отчаявшись, хотел возвратиться в часть. Нет! Для него найти две ценности чрезвычайно важно. Вышел к селу Михайловка. Огляделся внимательно. Что-то всплыло знакомое: вот эти строения, деревья, улочка. Около одного дома увидел женщину, коротко рассказал ей, что его привело сюда. Оказалось, она помнила тот вечер, когда фашисты привезли с собой пленного летчика. А вот шалаш давно сожгли.
Алексей начал перелопачивать землю, перемешанную с пеплом. Разминал каждый ком. В руку что-то укололо… Орден! Да, на его ладони лежал закопченный орден. Комсомольского билета не нашел: очевидно, документ сгорел.
Прибыв в полк, Алексей показал находку майору Круглову. Тот попросил назвать номер награды. Смирнов доложил — 29734. Сомнения никакого — орден Отечественной войны II степени принадлежал Алексею.
Мой фронтовой товарищ снова начал поднимать в небо свой грозный штурмовик, совершил на нем семьдесят боевых вылетов, а в памятном 1945-м стал коммунистом…
Весна 1944 года вступала в свои права. Накануне перебазирования на новую точку за Днестром всю ночь валил густой тяжелый снег. Но когда утром в дневную кочевку ушло небо, все вокруг залило ослепительным светом. Сквозь влажную кисею снега, как на фотобумаге, проявлялись черные пятна проталин. Мы летим в направлении Ясс, пересекая извилистую ленту реки. Ее поверхность отливала отшлифованной сталью: Днестр нес свои вешние воды в Черное море.