Плавно вошли в левый круг. Справа от Николая иду я. На борту моего «ильюшина» нарисован сокол, держащий в клюве бомбу, сверху и снизу которого надписи:
«За Родину!» и «Смерть немецким оккупантам!»
К группе пристраивается седьмой штурмовик — кок винта красный. Николай запрашивает незнакомца: «Горбатый» с красным носом, ты чей?» Молчит. Ну что ж молчит — нас будет больше. Высота 1300 метров. Линию фронта пересекаем с потерей высоты. Вот уже и зенитки зашевелились, черно-желтые жгуты трасс вьются, клокочут у самого виска. По команде: «Горбатые!» Работать будем в боевом порядке «круг». Приготовиться к перестроению!» — с разворотом в 90 градусов с высоты 800 метров вводим свои «летающие танки» в планирование. Освобождаемся от бомб. Три танка уже отвоевались: над ними пляшут жаркие фитили. Как смерч носился над полем «красноносый» штурмовик. Он, словно макеты на полигоне, один за другим поджигал с короткой дистанции ползущие коробки, которые огрызались желтизной термитных снарядов. Очередной заход — и «красноносый» врезался в скопление танков и бронетранспортеров, похоронив в огромном, шумном огне несколько из них. Позже мы узнали фамилию героически погибшего летчика: им оказался командир штурмовой авиации подполковник А. С. Фетисов.
Август месяц был для меня особенно памятен и тем, что боевые товарищи-коммунисты оказали мне доверие — приняли в члены партии. Как коммунист, я понимал: оправдать высокое звание можно только в новых жестоких схватках с ненавистным врагом и любой ценой дойти до земли, откуда выползла воина.
Осенью 1944 года войска Советской Армии на широком фронте достигли предгорий Карпат и подошли к границе Чехословакии. После короткой подготовки начали Восточно-Карпатскую операцию. Наступление осуществлялось в исключительно тяжелых условиях.
Хмурые, извилистые ущелья с вечным рокотом неистовых рек, крутые обрывы скал, сумрачные дубовые и буковые дебри, буйные ветры, срывающиеся с главного хребта, — вот что такое Карпаты!
По скатам высот тянулись ряды траншей, окопов. На противоположной стороне скатов — позиции гитлеровцев. Враг вгрызся в землю, построил множество дзотов, опоясал высоты сплошными линиями траншей, заложил тысячи мин в балках и ущельях, протянул проволочные заграждения.
Кровопролитные сражения шли за Дуклинский перевал. Резко пересеченная местность, бездорожье, лесные массивы и горы мешали передвижению танковых войск, затрудняли ведение артиллерийского огня. В «пещере дракона», как называли фашисты карпатское ущелье, сосредоточились танки гитлеровцев. Не подступишься ни с земли, ни с воздуха. Только артиллерия царапает могучие скалы. Уже несколько раз вылетали бомбардировщики с целью выколупать «ежа» — и все безрезультатно. А наземное командование требовало поддержки штурмовиков с воздуха.
В составе шестерки ИЛ-2 я пошел на задание с ведущим группы Николаем Пушкиным. Темень — зеленые тела штурмовиков плыли среди клочьев шерсти мглистых облаков и, словно орлы, сорвавшиеся с пиковой тверди, стремились к желанной жертве.
Но как к ней дойти? Облака, горы, огонь… В глаза глядят три смерти. В то время всем было известно, что танк «тигр» оснащен 101-миллиметровой пушкой и стрелял на прямой наводке 2 километра. Тогда как наши 37-миллиметровые на самолете стреляли прямой наводкой 800 метров. Идти «тигру» в лоб означало погибнуть. Надо было перехитрить фашистов. Договорились при пикировании на цель создать скольжение, и тогда снаряд, обходя кабину, улетал в пространство. При переходе линии фронта ушел на свой аэродром флагман, гонимый вражеской зениткой. Моторы ревут все гуще, тягучее, сильнее. Пятерку «ильюшиных» теперь веду я. Все звуки в горах, кажется, сникли, пропали, бушует только бешеная сила двигателей. Заходим в ущелье. Небо покрылось всполохами зенитных разрывов, серыми головкам дымных одуванчиков. Но танки мы уже заметили.
— Приготовиться к атаке! — скомандовал я группе. — Вперед!
Нажимаю на кнопку бомбосбрасывателя — и черные чушки стремглав посыпались на танки, заполнив грохотом ущелье. Чтобы не врезаться в скалы, надо было бросать машины почти вертикально вниз и вверх. Тридцать минут непрерывной штурмовки, и в ущелье заполыхали черные костры. Над поверженным металлическим зверьем взвивались десятки огненных штопоров.