Другое дело - посмотреть на достижения самых успешных инвесторов эпохи - Уоррена Баффета, Джорджа Сороса и Джима Саймонса. Каждый из них сколотил состояние в десятки миллиардов долларов. Они являются представителями трех совершенно разных стилей инвестирования. Инвестиционная компания Баффетта, Berkshire Hathaway, владеет крупными, часто контрольными, а во многих случаях и 100%-ными пакетами акций в самых разных компаниях. Философия Баффетта заключается в том, чтобы покупать предприятия с сильными конкурентными преимуществами, назначать выдающихся менеджеров - или во многих случаях находить их внутри компании - и предоставлять им почти полную свободу действий. Он говорил, что предпочитаемый им период владения акциями - "вечность". Сорос, известный в первую очередь своей ставкой против стерлинга, когда в 1992 году рухнула его привязка к Европейской валютной системе, а в последнее время своей филантропией (ориентированной на продвижение либеральной демократии, а в последнее время - на новые подходы к экономике), полагается на свою способность различать ложные и обоснованные экономические нарративы. Саймонс, бывший профессор математики, нанимает блестящих докторов наук (математики и физики) для разработки алгоритмических торговых стратегий, позволяющих занимать очень краткосрочные позиции в ценных бумагах.
Но в подходах этих людей есть больше общего, чем кажется на первый взгляд. Одним из них является их исключительный интеллект; они ответили на вопрос "если ты такой умный, почему ты не богат?". Из трудов Сороса видно, что у него много общего с Фалесом Милетским, и он предпочел бы, чтобы его запомнили за его идеи, а не за его богатство. Письма Баффетта - и его выступления на сцене в течение всего дня на ежегодном собрании акционеров Berkshire Hathaway в Омахе, штат Небраска - выдают подлинную проницательность под видом деревенской мудрости. Саймонс опубликовал свои работы в ведущих математических журналах. Еще одна общая характеристика - это определенная скромность. Баффет и Сорос неоднократно подчеркивают ограниченность своих знаний. А Саймонс утверждает, что никогда не будет пытаться отменить свои алгоритмы. Он подчеркивает, что он математик, а не изучает психологию рынка, бизнес-стратегию или макроэкономику.
И все они игнорируют - даже презирают - корпус теории финансов, основанный на портфельной теории, модели ценообразования капитальных активов и гипотезе эффективного рынка. Действительно, этот свод знаний подразумевает, что они не смогли бы добиться такого успеха. Эти финансовые модели подчеркивают моменты, о которых должны знать все инвесторы - преимущества диверсификации, степень, в которой различные активы предлагают реальные возможности для диверсификации, и степень, в которой информация включается в цены ценных бумаг. Однако опыт показывает, что не существует единого подхода к финансовым рынкам, который приносит прибыль или объясняет, "что здесь происходит", не существует единого описания "финансового мира, каким он является на самом деле". Существует множество верных подходов, а подходящие инструменты, основанные на моделях или описании, зависят от контекста, навыков и суждений инвестора. Мы действительно можем извлечь пользу из прозрений Фалеса Милетского и Гарри Марковица и извлечь уроки из противоречивых описаний мира финансов, распространяемых Джином Фамой и Бобом Шиллером. Но мы также должны признать ограничения на понимание, которое мы извлекаем из их моделей малого мира.
В финансовом секторе есть те, кто создает программы, которые якобы определяют стратегии, позволяющие максимизировать доходность с учетом риска. Но эти программы ничего подобного не делают. Радикальная неопределенность исключает оптимизирующее поведение. В мире, как он есть, мы скорее справляемся, чем оптимизируем. Цифры, которые использовались в этих расчетах, выдуманы. Или они получены из исторических рядов данных и предполагают несуществующую стационарность мира. Пытаясь справиться с большим миром, который они могли лишь несовершенно понимать, сторонники этих расчетов придумали маленький мир, который давал им удовлетворение от четких ответов. И финансовые регуляторы, претендующие на контроль рисков в финансовой системе, сделали то же самое. Понятно, что люди, которым дают работу, которую они не могут выполнить, находят вместо нее более ограниченную задачу, которую они могут выполнить.