Диагноз
Румельт описывает процесс постановки вопроса "Что здесь происходит?" как диагностику, термин взят из медицины. Джером Групман, писатель и практикующий врач, попытался раскрыть эту тему в книге с таким названием "Как думают врачи" . Гроопман описывает ошибки, которые он и его коллеги допускали при постановке диагноза, приписывая многие из них стандартному списку "предубеждений", знакомому читателям поведенческой экономики. Но большинство из них на самом деле являются результатом чрезмерного внимания к предварительным вероятностям - "он выглядел здоровым, когда вошел в операционную", "здесь много этого", "большинство моих пациентов с симптомом x имеют болезнь y". Хороший врач слушает, тестирует, задает вопросы и только потом ставит предварительный диагноз, соблюдая тонкую грань между правильным определением симптомов, которые подтверждают предварительный диагноз, и слишком быстрым определением того, что он или она ожидает найти. Именно поэтому хорошие врачи обсуждают сложные случаи со своими коллегами, а многие группы клиницистов институционализируют эту практику.
Кто из нас хотел бы обратиться к врачу, который не демонстрирует одновременно уверенность и осторожность в постановке диагноза? Или тот, кто сидит под байесовским циферблатом, который качается туда-сюда во время консультации? С начальной настройкой "я не знаю" или "большинству людей все равно становится лучше через несколько дней", хотя оба утверждения, скорее всего, верны. Или врач, не желающий делиться, возможно выборочно, диагностическим обоснованием? Общение является центральным элементом навыков хорошего врача. И мы подозреваем, что многие люди не захотят лечиться с помощью компьютера, так же как их успокаивает вид пилота в форме, хотя на самом деле самолетом управляет компьютер. Когда гуси выводят из строя двигатели, пассажиры понимают, что люди могут эффективнее компьютеров справляться с радикальной неопределенностью.
Компьютеры и алгоритмы, которые они используют, могут значительно улучшить медицинское обслуживание. Миллиарды людей ежегодно обращаются за медицинской помощью, и база для обучения, на которой может обучаться искусственный интеллект, огромна. Как и в случае с машиной, играющей в шахматы или го, прогресс пациентов дает обратную связь о том, насколько хорошо работает программа, хотя такая обратная связь никогда не бывает такой быстрой и четкой, как в этих играх. Компьютер может поддерживать и искать во всем корпусе медицинских знаний лучше и быстрее, чем самые выдающиеся ученые-медики. Мощь этих методов улучшит и ускорит процесс диагностики и даже может вытеснить врача во многих четко определенных проблемах "малого мира".
Но мы ожидаем, что именно высококвалифицированные и опытные врачи, которым помогают алгоритмы и протоколы лечения, основанные на данных, будут продолжать привлекать пациентов. Один из авторов до сих пор жив, потому что старомодный, интуитивный, но опытный врач, к которому он сначала относился скептически, задался вопросом "Что здесь происходит?" и выявил проблему, которую точный, но неполный диагноз молодого, более научно подготовленного врача упустил.
Исторические повествования
Как мы уже рассказывали в Главе 4, Гиббон сказал о переходе Ганнибала через Альпы, что в рассказе Ливия "больше вероятности, но в рассказе Полибия больше правды". Этот комментарий иллюстрирует не только изменение значения вероятности, но и различные подходы к истории. Ливий поставил перед собой цель написать всеобъемлющую историю Рима, сплетя в единое целое легенды, которые способствовали формированию римской идентичности и культуры. И он сделал это в литературном шедевре, который и спустя два тысячелетия изучается студентами и учеными. Вряд ли Ливий действительно верил, что Рим был основан и назван в честь одного из близнецов, брошенных в реку Тибр, спасенных и вскормленных волчицами. Но для целей Ливия не имело значения, была ли эта история точным изложением событий, которые произошли на самом деле.
Этносы основаны на смешении мифов, легенд и выборочных изложений реальных исторических событий: Альфред сжег пироги; Гарольд был проткнут в глаз в битве при Гастингсе; а Magna Carta является основополагающим документом демократических институтов. Возможно. История Шотландии, которую один из нас изучал в школе, возводила стычки между группами вороватых налетчиков в победоносные сражения с английским врагом, но не упоминала о шотландском Просвещении; это эпохальное событие в истории не только Шотландии, но и всего мира скорее противоречило, чем укрепляло преобладающий этнический нарратив романтического и героического национализма. А другой автор узнал, что после того, как англичане веками сопротивлялись диким и нецивилизованным шотландцам, крах шотландской экономики в начале XVIII века открыл путь к умиротворению горцев и позволил создать мирное, процветающее, демократическое Соединенное Королевство.