Хорошее" объяснение отвечает двум критериям - достоверности и последовательности. Оно согласуется с (большей частью) имеющихся доказательств и общими знаниями, доступными судьям и присяжным. Они знают, что люди редко решают проткнуть себе грудь ножом или проникают ночью в дома, чтобы вернуть потерянные вещи их законным владельцам. (Хотя судьи говорят присяжным, что они должны выносить свой вердикт только на основании доказательств, применение таких знаний "здравого смысла" о контексте является центральным для обоснования и функционирования суда присяжных). Хорошее объяснение демонстрирует внутреннюю согласованность, так что в целом рассказ о событиях имеет смысл. Лучшее объяснение можно отличить от других объяснений, и оно не совместимо с этими другими объяснениями. Статистическая аргументация имеет свое место, но только когда она интегрирована в общее повествование или наилучшее объяснение.
Радикальная неопределенность означает, что редко можно узнать полный набор возможных объяснений. Если "наилучшее объяснение" трудно согласовать с доказательствами, даже если это наилучшее из имеющихся объяснений, то юридическое дело, будь то гражданское или уголовное, не может быть успешным. Дальнейшее требование "баланса вероятностей" или "перевеса доказательств" заключается в том, чтобы наилучшее объяснение было значительно лучше любого альтернативного объяснения. А смысл выражения "вне разумных сомнений" заключается в том, что у присяжных не остается другого правдоподобного объяснения событий.
Рассуждение путем исключения возможно только в том случае, если известен полный набор возможностей. Таким образом, сентенция Шерлока Холмса о том, что "когда вы исключили невозможное, все, что остается, каким бы невероятным оно ни было, должно быть правдой", не может служить основанием для принятия решения в суде. Не стоит использовать эту сентенцию и в других реальных ситуациях. Спустя всего несколько минут после того, как Холмс произнес свою сентенцию, великий вымышленный врач сэр Джеймс Сондерс показал, что истинное объяснение загадочных событий было другим, более счастливым: медицинский диагноз болезни, о которой Шерлок Холмс не знал. Не действуют ли здесь тонкие силы, о которых мы мало что знаем?" - рассуждал сэр Джеймс. Сэр Джеймс был неравнодушен к понятию радикальной неопределенности.
Признание того, что "наилучшее объяснение" является основой правовой аргументации, решает вопрос, который озадачивал исследователей сравнительного права. Гражданское право Франции и Германии не признает различия между гражданским и уголовным бременем доказывания, которое является критическим в системах общего права Англии и США. С вероятностной точки зрения, это кажущееся различие в процедуре не имеет смысла: все согласны с тем, что для осуждения убийцы требуется более высокий стандарт доказательств, чем для решения спорных условий контракта. И это так же верно во Франции или Германии, как и в Англии или США. Юрисдикции общего права ориентированы на состязательный процесс, в котором стороны представляют конкурирующие версии и оспаривают версию, представленную другой стороной, а судья играет относительно пассивную роль, выслушивая эти заявления, прежде чем вынести решение между ними или предложить вынести вердикт присяжных, которых великий английский юрист сэр Уильям Блэкстоун назвал "судом, состоящим из двенадцати хороших и правдивых людей". Эта практика до сих пор сохраняется в английском и американском праве. В странах гражданского права судьи играют роль следователей и инквизиторов. Глубина расследования и дознания, которую судья сочтет необходимой, зависит от серьезности вопросов. Во Франции, например, присяжные назначаются только в самых серьезных уголовных делах, а когда к ним обращаются, они заседают вместе с тремя профессиональными судьями. Таким образом, в странах гражданского права значение понятия "бремя доказывания" совершенно иное, чем в договорном споре и в суде по делу об убийстве.