Пост-деньги
Отменяются деньги, вместо них – электронные потоки. Так как субсистенцию гарантирует сеть, то порядок купли\продажи и работы\заработка теряет смысл. Подключаясь к электронным потокам, пост-человек автоматически становится в вихрь обмена, этим жестом он и платит, и получает, так как генерирует электронный поток своего сетевого присутствия и воспринимает сетевые импульсы. Если и в модерне настоящие богачи больше служат деньгам, чем владеют ими (по формуле Гобсека), то в постмодерне деньги полностью пресуществляются в массу капитала, которая, в свою очередь, сливается с парадигмой мировой сети.
Пост-экономика
На смену экономики приходит пост-экономика, как следующий этап становления «новой экономики» или «финансизма». Рыночный фундаментал окончательно испаряется, структура спроса и предложения переводится в причудливые узоры графиков технического анализа, пока смыслом биржевых сделок не станет чистое наслаждение игрой ценовых трендов, а брокеры не превратятся в дзэн-буддистских созерцателей, полностью лишенных азарта обладания и делающих ставки по логике «быков» или «медведей» в стиле бесстрастного самурайского ритуала.
Постреальность
Для термина аналогичного термину «реальность» в постмодерне есть особое понятие «виртуальность». «Виртуальным» в обычном философском словаре (модерна) называется то, что может осуществиться как реальное, но пока остается в нереализованном состоянии – в качестве наброска, плана, проекта или макета. В постмодерне реальности, которую знает уютный и оптимистический позитивизм, более не существует, и остается только «виртуальность». «Может быть» отныне строго тождественно с «есть». То, что может быть, уже есть, а то, что есть, это лишь то, что может быть.
Постмодерн не возврат к Традиции
В тезаурусе постмодерна явно разрывается нить языковой парадигмы модерна. И здесь начинается зона колоссального риска. Процесс постмодерна запускает поднятие затопленного континента, экскавацию и реанимацию погребенных примордиальных могуществ, пробуждение древних захороненных сил. Задача постмодерна в том, чтобы эти силы, проснувшись, не выстроили бы свой порядок, – это было бы возвращением Традиции, и модерн оказался бы в таком случае лишь короткой и случайной интерлюдией в вечных ритмах премодерна, -- но попались бы в сеть, уловленные хитрыми и искусными охотниками. И попавшись в сеть, они призваны оживить своей агонией движение искусного мирового механизма, глобального аппарата, который будет переводить их слепую мощь в кванты сублимированной информации, стремительно бегущей по змеиным проводам.
Это как бы ад, но на самом деле не ад.
Демон как актор постмодерна
Человек был «актором», главным деятелем модерна. Он был его субъектом. Пост-человек, приходящий ему на смену, не является ни субъектом, ни актором. В постмодерне он не главный. Элемент среди многих других. Здесь доминируют иные принципы: с одной стороны, сетевая парадигма, которая выступает как безличный абсолют, программирующий всю операционную среду в глобальном масштабе, а с другой, квантовый импульс свободной энергии, нагнетающейся и разряжающейся внезапно, вспыхивающей подобно молнии и исчезающей в непроглядной тьме бесконечных экранов, сходящихся к оптике зеркала. Этот импульс можно назвать «демоном». На языке постмодерна.
Демон – тот, кто живет и действует в сети. Он без предупреждения низвергается на пост-человека, пронзает его, заставляя трепетать, а потом также внезапно покидает. Пост-люди группируются вокруг демонов, структурируются вокруг их присутствия, как вокруг мгновенной оси. Демоны действуют как источник наслаждения, боли, резкого ощущения наличия бытия, возвращая сонное пост-человеческое мерцание к интенсивному и отчетливому фокусу. Только в момент прихода демона пост-человек понимает, что он есть (пусть и виртуально) и что есть нечто вокруг него. Это как искра пробуждения, импульс жизни, движение, толчок, жест, состояние, влечение, электрический заряд.
Демон организует процесс, вливает огромный заряд сил, структурирует ситуацию, придавая ей смысл, значение, распределяя роли, активируя волю и свежесть восприятия. Демон передает виртуальному пространству и виртуальным ситуациям динамику и осмысленность; он выступает временным демиургом, по сути, создавая для пост-человека или группы пост-людей целый мир – со своими правилами, законами, нормами, драмами, сюжетами, коллизиями, сценариями, распределением побед и поражений.