Нормальные христиане, таким образом, всю ночь за молитвой и проводили. Непонятно, правда, что они делали днем. Видимо, спали. В Московской Руси считалось, что если человек днем, после обеда, не спит, то, скорее всего, еретик и водит шашни с дьяволом. После службы поел и спать лег. Потом проснулся, опять поел и опять уснул. А к вечеру на службу опять. В христианском цикле ночь и день поменяны местами. Они друг друга заменяют.
Отсюда этот православное приказание — бдеть в ночи. Здесь следовало бы вспомнить притчу о нерадивых девах, которые не купили для встречи жениха свечей. Ведь церковные свечи — это и есть христианское понимание того особого света, который в каком-то смысле противостоит дневному солнцу. Это солнце ночи, это свет, негаснущий, свет невечерний, сохраняющийся в ночи и зажигающийся в момент богослужения.
В ритуальном смысле, ночь осмысляется как нечто святое и прекрасное в православной традиции.
«Тьма превысшая света»
Но есть еще один, более глубокий, богословский аспект ночи, сказывающийся в апофатическом богословии. Это богословие предусматривает способ познания Бога через разотождествление Его со всеми вещами мира, которые мы видим вокруг нас или только можем себе представить. Апофатическое богословие подчеркивает: что бы мы ни сказали в отношении Бога, всё будет неверно — Бог есть не то, не то, не то.
Исходя именно из этой апофатической логики, Св. Дионисий Ареопагит ввел такой термин, как υπερθεος, то есть «сверхбог». Почему возникает такая странная для многих формула — υπερθεος? Именно потому, что если сказать, что Бог тождественен Богу, это будет неправда. Бог, на самом деле, ничему не тождественен в этом апофатическом методе. А Св. Григорий Палама говорит о Боге: «Это тьма, превысшая света». Названная формула приближает нас в православном контексте к той реальности, каковую мы изучаем сегодня.
Ночь предназначения
Ночь имеет фундаментальное значение и в исламе. У мусульман есть праздник — «лейлат-аль-кадр» («ночь предназначения»), знаменующий собой акт вхождения в Мухаммеда плоти небесного Корана, после чего Мухаммед и стал из себя извлекать то, что пришло к нему в этой ночи. И после этой ночи предназначения история мусульман потекла совершенно по-другому.
В шиизме и в суфизме тема ночи получает еще более широкое апофатическое толкование.
Ночь метафизическая: потенциальность
В метафизических традициях и концепциях с днем связывается актуальное, действительное, а с ночью — потенциальное, возможное.
В метафизике категории «возможности» и «всевозможности» рассматриваются как наиболее проблемная сфера. Актуальное всегда сужает поле возможного, так как существует в синтагматической цепочке исключения иных возможностей (которые не являются актуальными именно потому, что актуальной является именно данная конкретная возможность, перешедшая из своей потенциальности в действительность). Сознание метафизиков тяготеет к тем возможностям, которые существуют именно как возможности, но еще не реализованы, просто (без еще – т.е. например, бывшие реализованными ранее) не реализованы, или могут быть реализованы теоретически — на то она и возможность.
Семена невозможного
Метафизически ночь, как выражение Всевозможности, потенциальности, всегда чревата. Если в мифологии или в каких-то психологических аспектах мы можем в определенном смысле играть со стерильностью и чреватостью ночи, то метафизика начинается с фундаментально утверждения о том, что ночь «обрюхачена». Она несет в своем чреве, она понесла в своем чреве, более того, она всё и всегда несла в своем чреве. Это переполненное чрево ночи, кишащее и животворящее потенциалом. В этой метафизической ночи, конечно, есть семена того, что есть, того, что может быть, но чего еще нет, но есть и семена того, чего нет и чего быть не может. И об этой реальности можно говорить лишь как о семенах невозможного или невозможных семенах.
Они-то как-раз, семена невозможного, и связаны с тем, что мы обозначили как тайна черного, более черного, чем само черное. Nigrium nigrius nigro.
Следует различать тьму, рождающую наш свет, и тьму, рождающую свой свет, свои собственные черные излучения, которые не становятся нашим привычным светом и остаются особым, специфическим свечением ночи. Это и есть та реальность, с помощью которой мы могли бы декодировать ее плоть и действительно сделать ее объектом прямого личного телесного философского и интеллектуального опыта. Этот второй или ночной свет как раз по-настоящему и фасцинирует нашу метафизическую интуицию.