— Совершенно верно. И не забывайте про крыс Эдика — они ведь как раз будут предпочитать укромные места вроде тех же лесопосадок и гор. Так что без стрельбы там не пробраться будет. Хотя я точно не знаю, сколько крыс будет выпущено, и какова будет плотность их размещения…
— А что ты вообще знаешь?! Кто ты вообще такой?! Что ты делал в этой банде интеллектуальных уродов?! — вскипел Синий.
— Я вообще-то просто врач. Занимался врачебным обеспечением. Моя работа неоднозначна. В случае мирного сценария я должен был курировать медицину в мировом правительстве — очень важная задача. В случае того, что произошло сейчас… Заранее отбирались лучшие врачи для создания своего медицинского центра. В Севастополь я приехал, чтобы лично оценить одного местного стоматолога. Судя по всему, он гений — если все накроется, как сейчас произошло, таких предусматривалось спасти. Специальные группы элиты должны были за ними высылаться.
— Интересные вы люди… — задумчиво произнес Рощин. — Этот человек, возможно, потерял все — дом, семью, друзей. Из-за вас потерял. А вы его вроде как спасаете, чтобы он вам зубы лечил. На его месте, дай мне бормашину и надежно зафиксированного пациента… Уууууух!.. Богданов — а ведь тебя спецкоманда элиты спасти так и не смогла. Ты поценнее того стоматолога будешь, но все равно бросили, выходит. Некрасиво получилось.
— Да — уровень потерь среди своих в случае внезапного начала реализации плана "Крайние меры" должен быть высоким. Я тоже не в восторге от того, что сейчас происходит. Это ведь не моя идея — я изначально против такого варианта.
— Ладно — не оправдывайся. Признайся лучше честно — есть у тебя какой-нибудь способ дать свинкам понять, что ты свой?
— Нет. Та команда элиты просто получила мои данные. Даже не знаю что за данные — я не посвящен в это. Может фотографию дают или образец запаха, а может ДНК. Возможно, данные сотрудников верхнего звена, вроде Эдика и Гриши, знают вообще все.
— Гриши? Когда мы допрашивали Махрова, он что-то про него говорил. Говорил, что Гриша умрет первым.
— Что? Вот же… Нда… А ведь этого следовало ожидать… Грише такое как раз не нужно было, а Эдик ведь фанатик санации. Постоянно продвигал свою идею радикального снижения численности человечества для уменьшения антропогенной нагрузки на планету. Потом, правда, замолк — простым функционером стал, высокими идеями уже не размахивал. Занимался техническим обеспечением проекта, практическими исследованиями, вопросами вооружения, обучением свинок и биореакторами. Постоянно на ту сторону мотался, мне даже пришлось вмешаться — столь частые переходы до добра не доведут. Наш организм для такого не предназначен. Видимо, он там время зря не терял…
— Не понял? У вас что — дворцовый переворот начался?
— Если Гришу действительно списали, то можно случившееся назвать и так. Видимо арест Эдика спровоцировал все это.
— Богданов — ты здесь самый умный. По морю идти не советуешь, так может подскажешь способ получше?
— Безопасного способа сейчас не существует. Ваш маскарад кое-как может сработать против рядовых свинок — первый же отряд элиты может вас раскусить.
— Ты говорил, что даже у простых свинок на технике сидят элитники. Но мы проезжали мимо них без проблем.
— Элита элите рознь. В "чистых" отрядах элиты обязательно есть несколько суперэлитников. Я про них почти ничего не знаю, но слышал, что именно они командуют всеми силами своего региона. Это военный мозг группировки. Они вас с первого взгляда опознают. Поговаривают, что у них не пять чувств, и даже не шесть. Но я не могу ручаться, что это правда. И у них те же проблемы, что и у рядовых — не любят холод. Ночью температура воздуха резко падает. В таких условиях их активность снижается. Так что, на мой взгляд, надо продолжать ехать на грузовике и дальше, но в холодное время суток. Дожидаться темноты и спада температуры, после чего двигаться до рассвета. Крысы грузовику не страшны, отряды простых свинок будут принимать вас за своих, мерзнущая элита тоже снизит бдительность. Но повторяю — безопасного способа не существует. Риск нарваться велик. Нам вот в Антарктиде тоже не особо весело, тем не менее люди там живут более-менее нормально — приспособились. Так и они — приспособленные.
— Ладно. Спасибо Богданов. Подумаем.
* * *Синий, вызвавшийся провести разведку окрестностей, вернулся через час, весь перепачканный в ржавчине и с куском железного листа в руках.
Скинув свою добычу Богданову под ноги, он отрапортовал:
— В окрестностях кладбища противник не обнаружен — ему, похоже, неинтересны местные жмуры. Людей несколько раз встречал — прячутся по кустам, говорят, что в поселке солдаты в противогазах убивают всех, кого видят. Еще я нашел пункт по приему металлолома. Укрыт от лишних глаз неплохо — наверное, нелегальный. Грузовик туда подогнать можно без проблем, неподалеку, на трассе, есть заправка. Но там часто моторы шумят — военная техника. Но можно ведрами натаскать горючки — потихоньку. А этими листами борта укрепим. Броневик из "Камаза" не получится, но от осколков защитит, да и пули по касательной уже не пробьют. С кабиной сложнее — снаружи ведь обвешивать нельзя. Заметят — удивятся. Ведь все "Камазы" у них до царапинки одинаковы.
— Ничего, — отмахнулся Рощин. — В кабине ведь тебе ехать, а не мне — можно вообще не бронировать.
— Спасибо — ты настоящий друг.
За время отсутствия Синего в пункте по приему металлолома засели какие-то личности, но при виде "Камаза" под желтым тентом они с дивной скоростью разбежались по окрестностям, держа курс в направлении самых густых зарослей. Пуганые…
Среди гор разного хлама, накопленного приемщиками, кондиционных кусков железных листов было немного, да и те назвать броней мог только слабоумный оптимист. Но до вечера все равно делать нечего — друзья занялись работой с грузовиком. Спустя несколько часов Синий, оценив результаты, предположил, что громыхать "Камаз" теперь будет в десять раз сильнее — железо, скрученное проволокой и навешанное в несколько слоев, дребезжать должно безбожно. Это все равно, что обвешавшись литаврами участвовать в марафонском забеге.
Рощин заподозрил, что столь сильный шум может вызвать ненужные подозрения у встречных свинок и предложил позабивать меж листами деревянные распорки и свернутые мешки, коих в пункте приема металлолома оказалось немало. Игорь его идею поддержал, и оставил полковника заниматься шумоизоляцией. Сам же, прихватив ведро и мешок с пластиковыми бутылками, отправился к трассе. Там то и дело проезжала военная техника, но паузы между ее проходами были солидные — можно успеть наполнить все емкости соляркой. Неизвестно, когда они еще смогут заправиться — надо бы бак залить под горловину.
Занимаясь "тюнингом" грузовика, полковник обратил внимание, что у Богданова явно ухудшается самочувствие. Будь на то воля Рощина, он бы только этому порадовался, но увы — гад слишком ценен. Беречь его надо, и не давить ни морально, ни физически. Расспросив покалеченного, он выяснил, что ему очень неудобно лежать. Еще бы — перины в кузове нет. Пришлось и этим заняться. Из груды металлолома притащил ржавую панцирную сетку для кровати, застелил ее теми же мешками, набитыми листвой и травой. Не сказать, что слишком удобно, но Богданов был рад даже минимальным удобствам.
Вернувшись с третьей ходки за горючим, Синий заявил, что бак полон, и даже запас небольшой в бутылках останется. И все — больше он туда не ходок. Натерпелся страха, под носом у врага воруя солярку. Странно, что они не взяли под свой контроль эту крупную заправку. Хотя у них наверняка проблем с горючим и так нет, как и с боеприпасами.
Время до вечера еще оставалось немало, а делать было нечего. Синий, поделившись с Рощиным сигареткой, присел возле него на травку, прислонился спиной к проволочному забору приемного пункта, затянулся, и тихо, чтобы не слышал Богданов, спросил:
— А тебе не кажется, что он врет?
— Не думаю.
— Да? А какой ему смысл вообще нам помогать? Обиделся, что его хотели зачистить вместе с городом? Вряд ли — это ведь не со зла сделали. Необходимость.