— Ясно. Держись Чижов — ты хоть не раскисай. У нас много работы.
— Так вас к нам прислали?
— Вроде того, — неопределенно ответил полковник. — Чижов — сейчас пойдем за ключами, потом распечатаем хранилище и вскроем один контейнер. Солдат своих зови — пусть притащат тележку. Они должны знать, где найти — солдаты все знают, только признаваться в этом не любят. Груз тяжелый — наверх в руках тащить трудно будет.
Лейтенант обернулся к зданию, из которого вышел:
— Бакаев! Тюрин! Бегом сюда!
На крыльце появились два солдата, подозрительно косясь на команду Рощина, приблизились к лейтенанту:
— Бегом найдите тележку и подтягивайтесь с ней к хранилищу. Надо будет кое-что тяжелое вытащить.
— Хранилище? Тележка? — уточнил один из солдатиков, с азиатскими чертами лица: — Прапорщик Онищенко что-то оттуда на тележке вытаскивал. Вроде снаряда большого — белого цвета. И в бомбоубежище с этой штукой укатил. Еле тащил — аж колеса гнулись.
— Что?!!! — подпрыгнул Рощин. — Снаряд из хранилища вытащил?!
— Ага, — подтвердил второй солдат. — Большой снаряд, не унитарный — гильзы нет. Маркировка ядовитая какая-то, а корпус белый, чистый.
— Лейтенант — бегом за мной! Остальные ждите!
Рощин с Чижовым поспешно забежали за угол, оставив народ ждать развития событий. Солдатик, тот самый, с азиатскими чертами лица, тут же попросил закурить — Синий угостил его, а затем и второго. Тоха все еще наивно надеялся, что хранилище находится в железобетонном подземном бункере, на глубине в четыреста километров и офицеры вернутся нескоро. Но ошибся — появились они быстро. Наверное, атомные снаряды держали как раз за тем углом — в каком-нибудь фанерном сарайчике с китайским замком на картонной двери.
Выражение лица у Рощина было невеселым — Тоха заподозрил, что снаряд полковник не нашел. И Тоха не ошибся:
— Плохо дело — снаряда нет.
— Ты хорошо посмотрел? — уточнил Синий.
— Ты совсем свихнулся?! Думаешь, я мог не заметить атомный снаряд?! Да — хорошо посмотрел! Даже в тумбочку заглянул и под стол!
— Да не кипятись — может прапорщик как раз его и вывез.
— Ага — кроме него некому. Там замки взломаны и решетка порезана. Контейнер вскрыт. Инструменты валяются — серьезные инструменты. Похоже, где-то в магазине заранее набрал, и потом сюда вернулся. Специально подготовился.
— Офигеть! — Тоха не сдержал эмоций. — Это что у вас за бардак, раз атомный снаряд может утащить любой сбрендивший тип с ржавыми плоскогубцами?
— А ты думал, такие штуки в заваренных танках хранятся под охраной роты огнеметчиков? — с намеком на придурковатость Тохи произнес Рощин. — Так ребята — надо идти к этому прапорщику.
— Он закрылся изнутри — мы не смогли открыть, — предупредил Чижов. — Стучали в дверь несколько раз — не отвечает.
— Два дня сидит? Может застрелился там, — предположил Рощин.
— Нет: на вытяжке видно выхлоп — генератор там стоит. Работает — свет дает. Но не всегда — иногда замолкает. Значит, кто-то генератор вырубает, а потом опять запускает. Стучали ему много раз, даже молотком по двери били — ноль эффекта.
— Дверь будем ломать? — предложил Синий.
— Дверь цельнометаллическая и очень толстая — трудно придется, — лейтенант покачал головой. — Да и страшно. Он ведь там засел с атомным снарядом. Страшно очень. Начнем ломать, а он…
— Так он что — может взорвать такой снаряд? — уточнил Синий.
Никто ему не ответил, но взгляды Рощина и Чижова подсказали ему неприятный ответ.
— Твою мать! — вымолвил Синий, опасливо косясь себе под ноги.
Только тут до Тохи дошло, что где-то там, внизу, засел психически неуравновешенный человек с ядерным оружием и жирными тараканами в голове. И он, вполне вероятно, знает способ, как этот снаряд взорвать.
Стало неуютно.
— Он еще и второй снаряд прихватил. Точнее, части от него, — добавил Рощин.
Эта информация спокойствия не прибавила. Выходит, у психа целых два атомных снаряда. Ну, или в лучшем случае — полтора.
Полная жопа.
* * *Дверь бомбоубежища действительно впечатляла. Сплошной толстенный металлический лист, выкрашенный зеленой краской. Нечего и мечтать отворить ТАКОЕ бесшумно. Рощин, внимательно изучив преграду, убедился в ее серьезности и обратился к Чижову:
— Другие выходы есть?
— Есть. Но не войти. Закрылся хорошо.
— А через вентиляцию?
— Можно попробовать. Но там же вроде фильтрами все перекрыто, да и узко, наверное. Не знаю, можно ли тихо через них пробраться. А если не получится тихо, то…
— А телефона, или другого способа связи с убежищем нет?
— Вроде бы нет. Я о таком не слышал.
Рощин наклонился, поднял с пола молоток. Лейтенант пояснил:
— Это я его принес. Стучал им по двери. Ноль эмоций.
— Ну попробуем еще раз.
Полковник быстро простучал по металлу три раза, затем еще три раза, но уже с паузами, и закончил такой же быстрой серией из трех звонких ударов. Выждал немного, повторил все в такой же последовательности. Тоха поморщился — в темном коридоре эти резкие звуки били по ушам немилосердно.
Минут через пять Рощину надоел "концерт", и он бросил молоток на пол:
— Нда… будем искать другой способ. Скажи, Чижов…
Договорить он не успел — в двери что-то залязгало, застучало, она начала распахиваться с противным скрежетом. Но полностью не раскрылась, замерла — из широкой щели шагнул высоченный мужик в солдатских штанах и линялой тельняшке. В свете фонарей, притащенных откуда-то Бакаевым и Тюриным, отразилось очень мрачное небритое лицо с устало-отрешенными глазами. Меж узких губ дымили папироса. Перекинув ее в уголок рта, лицо недовольно вопросило:
— Ну и зачем SOS стучали? Что у вас за катастрофа — будто опять "Титаник" тонет?
— Полковник Рощин, двенадцатое ГУМО. Товарищ прапорщик — вы наш снаряд забрали. Придется его вернуть — нам он нужен.
— Ишь ты! Двенадцатое ГУМО! — с показушным изумлением произнес Онищенко. — И зачем же вам снаряд понадобился? Столько лет пролежал никому не нужный, и тут на тебе…
— Прапорщик: а как, по-вашему — для чего нужны снаряды?
— Снаряды нужны, чтобы их взрывать, — степенно произнес тот.
— Вот вы и ответили сами на свой вопрос.
— А взрывать кого надумали?
— Прапорщик, вы, думаю, заметили — наверху творятся нехорошие дела. Взрывать мы собираемся тех, кто эти дела заварил. Если вы еще не окончательно свихнулись, то ваша помощь не помешает — сил у нас маловато.
Прапорщик, сплюнув бычок, достал из кармана початую пачку, достал новую папиросу, прикурил от дешевой зажигалки, затянулся, выдохнул облако удушающего дыма, кивнул:
— Как удачно — я и в самом не полный псих. Так… частичный… Хотя с психиатрами общаться не готов — у них, думаю, будет другое мнение. И в плане проведения атомных взрывов буду рад вам помочь. Заходите — чувствуйте себя как дома.
Рощин от приглашения не отказался — пошел за прапорщиком. За полковником потянулись все остальные — наверху лишь танкисты остались. В бомбоубежище работало освещение, но все равно было как-то сумрачно. Онищенко завел народ в комнатку, буквально сиявшую от электрического света — сюда он, похоже, притащил все лампы, до которых смог добраться. Посредине стол, заваленный какими-то деталями и проводами, в одном углу раскладушка, в другом, на двухколесной тележке с подставкой находился большущий снаряд кремово-белого цвета с медно-красным ободком внизу, и черно-оранжевым носом. Стильная вещичка — сразу видно, что непростая.
Полковник подошел к столу, присвистнул:
— Я вижу, вы тут время не теряли?!
— Да так — ковырялся понемногу, — уклончиво ответил прапорщик.
— Вижу я, взрыватель уже на месте. А это что за запчасти — хотели собрать второй снаряд?
— Так точно. Хотел. Только не получается — не хватает двух секций взрывчатки. Может вы сможете чем-то их заменить? Я уж что только не передумал…
Рощин, присев на единственный стул, задумчиво намотал себе на указательный палец кусок провода, заканчивавший какой-то многоугольной кривой пластиной, и устроил присутствующим краткую лекцию по основам конструирования и сборки ядерных зарядов в кустарных условиях: