В этот день стемнело рано, вилла где я жил последние несколько месяцев, находилась недалеко от леса, где вечером становилось немного жутковато. Первое, что мне приходит на ум вспоминая тот день, это вспышка молнии, осветившая проем открывшейся боковой двери, в которую вошел Филипп Дассе.
Стол был накрыт к ужину, и главным его украшением был старинный графин ручной работы, наполненный национальной шведской выпивкой-браннвин.
Филипп медленно снял перчатки скрипящие блестящей черной кожей. Он замерз, я заметил как его сильно знобило.
- Садись к огню, сейчас выпьем, - предложил я Филиппу.
Наши руки встретились в рукопожатии. Я уже изрядно давно не видел Филиппа и теперь немного был в замешательстве. Изменился ли он с той поры, когда мы последний раз пересекались в Германии, на самом ли деле появился блеск в его глазах и странная, чуть заметная ухмылка или они были и раньше. Вообщем, перемена была, но какая, я так и не смог понять.
- Я это сделал!
Мне следовало догадаться о чем он говорит, но все мои мысли были о том, чем обернется для меня капитуляция.
- «Ковчег», - продолжил он, после непродолжительной паузы.
- Да, да, понимаю! - оправдался я. - Ты все свое свободное время, посвятил этой загадочной операции.
- Время, - задумался на секунду Филипп, - да у меня его просто не было.
- И где же ты был все это время?
- Искал истину, - улыбнулся он.
- Для этого, нужны связи не только в Рейх канцелярии.
- Они нашлись сами собой.
Филипп был человеком знающим свое дело, он до того умело играл свою роль, что мне оставалось только догадываться, какой урок преподала ему жизнь. Я частенько вспоминаю случай произошедший с ним во время учебы в Брайсгау в разведшколе Фрайбург. Именно там, он и познакомился с Эльзой, своей будущей фиктивной женой, но время шло и их отношения переросли в нечто большее, чем просто работа. Уже позже я узнал, что Эльза оказалась двойным агентом и разоблачил ее сам Филипп, он не позволил вмешаться любви в его работу, тем самым спас себя от виселицы. Помнится, как на ее казни, он сказал слова, которые в последствии стали правилом его жизни: «В разведке живет дольше тот, кто работает один». Вот и сейчас он был как всегда один, что никак его не беспокоило.
- И какова эта истина, какие выводы ты сделал. Что привело нас к такому концу?
- Мы были готовы выиграть войну, но нашему народу не хватило для этого хлеба, а канцлеру удачи! Ну ты же знаешь, я занимался другими вопросами, по сути дела, - продолжал говорить Филипп, с таким видом, будто его осенило. - Об операции «ковчег» в первый раз заговорили офицеры Генштаба, еще 23 ноября 1939 года, на совещании в Ставке. Было, даже два или три видных чиновника из министерств и только спустя какое-то время ей заинтересовался Адольф Гитлер. Ты даже не представляешь что я нашел! Мне просто не хватило сил и времени, закончить начатое когда-то самими богами. Писание древних евреев на самом деле оказалось не серьезнее нашего фольклора, конечно, если его читать, как это делает большинство прихожан.
- То есть?
- Говоря о первых пяти книгах Ветхого Завета, приписанных своим происхождением Моисею. Теперь я с уверенностью могу тебе сказать, что они заимствованы евреями во времена египетского плена и списаны с египетских иератических книг Держателя Палантина. Ведь в те времена, было довольно трудно написать новую народную летопись, поэтому, один старик из Израиля, чье настоящее имя, уже никогда не будет установлено, переделал их в историю, которая была так необходима Juden (евреям). Историю, взятую из древней доктрины Египта, в то время, центра философской и религиозной мысли. Но это не самое интересное, самое интересное спрятано в оригинальном тексте ветхого завета. Секреты от которых волосы дыбом встают.
- Что за секреты?- не удержался я, перебивая его на полуслове.
- От происхождения человека, до нефтяных месторождений. Секреты, зная которые, можно перевернуть миропонимание всего человечества.
- Пора выпить, - обдумывая сказанное, предложил я. Ничто не могло мне заменить удовольствия от общения с Филиппом. Для меня всегда останется насущным философский вопрос: - Что было сначала, яйцо или курица? То, что Филипп верит, что яйцо было первым, в этом сомневаться не приходится, но тогда возникает вопрос: откуда же взялась курица?...
- Да, - согласился Филипп, - Пусть тем, что мы принесем в этот мир, воспользуются будущие поколения! Нам еще предстоит многое для этого сделать. - Он поднял свой бокал и выпил его залпом, сдобрив все сказанное лукавой улыбкой.
- Расскажи, что ты там нашел?
- Местом где я первый раз увидел отшельника, был старый аланский храм, настолько старый, что я затрепетал, глядя на многовековые захоронения с сохранившимися мумиями и странно вытянутыми черепами древних Алан. В свете полной луны, я различал множество зловещих очертаний, захороненных больше тысячи лет назад человеческих останков. Некоторые могилы пустовали, эти безмолвные углубления в стенах монастыря, черные от сырости и наполовину скрытые поросшим мхом, зияли словно пустые глазницы мертвых богов.
Мой фонарь осветил нижнюю часть каменной лестницы поднимавшейся прямо по стене к сводчатому потолку, по которой сочилась маслянистая сукровица. Влажные стены сложенные из пиленого бута, ставшего черным за тысячи лет источали запах сырости и гниения. Скорее всего, сырость появилась от дождевой воды, попадавшей внутрь храма через пустые окна на протяжении тысячи лет, покрывая пол слоем вязкой глины.
Я услышал приближающиеся шаги, думаю, что именно отблеск моего фонаря и привлек в ту ночь отшельника. Деревянная дверь медленно и со скрежетом распахнулась и в ее проеме появился невысокий старик с небритым подбородком. В его руках была керосиновая лампа, пламя которой извивалось словно змея и отбрасывало в разные стороны причудливые тени. Старик двинулся ко мне, и протянул мне руку, пожав мою ладонь, он поприветствовал меня:
- Доброй ночи, зачем так поздно бродишь один, что ищешь?
Говоря это, он поставил лампу на пол, и ступив вперед, присел на каменный выступ, напоминающий мне древний алтарь из неотесанного камня, точнее то, что от него осталось.
- Устал с дороги, думал на ночь здесь остановиться.
- Ночи здесь холодные. С дороги нужно покушать и отдохнуть в тепле. Уже поздно искать постоялый двор, пойдем ко мне, вместе поужинаем.
Я не пытался возражать, кроме того, было действительно холодно и я был голоден как волк. Тогда я еще не знал, что это, именно тот человек, который был изображен на моей фотографии и которого я так долго искал.
Покинув храм, мы пересекли быструю горную речку, и внезапно очутились на узкой улочке, местами мощенной разноцветными булыжниками.
- Добро пожаловать в мое скромное жилище,- сказав это, отшельник открыл дверь? C виду, довольно убогой хижины, одиноко стоящей на вершине холма. Я удивился, когда увидел довольно большую комнату, хорошо освещенную четырьмя лампами, тепло в которой поддерживалось, массивной русской печкой, расположенной в центре комнаты. У входа в топку жарко горящей печи, я заметил чугун, в котором томилась картошка.
Старик сказал что, в это время года уже начинает топить печь и ухватом достал тот самый чугун поставив его на стол. Затем он удивил меня еще больше, достав тем же ухватом, но уже из глубины горящей топки, наш немецкий ромертопф, снял с него крышку и я увидел прекрасно зажаренную в нем дикую куропатку. Тут же на столе появилась почти полная четверть с мутноватым самогоном и два стеклянных стакана. Я сел на стул, который придумали для людей, проводящих много времени в сидячем положении, его сидение и спинка были отделаны ротанговой сеткой. Так что можно было хорошо отдохнуть.
Пока мы ели и пили, старик расспрашивал меня о том, как я добрался и что мне нужно в его краях. Я рассказывал ему по порядку все, что видел и что со мной случилось, конечно, опуская некоторые моменты о которых ему не нужно было знать.