— Шутник, да? Ну пошути, пошути… — охранник повернулся спиной и равнодушно удалился в сторожку: не увидел в Чубукине ничего опасного и не мог увидеть. Если бы от Чубукина исходила угроза, заметная невооруженным глазом, не служить бы ему в группе «Варан». В ней люди собрались добродушные, незлобивые, любящие потрепать языком, похожие на недодавленных советских придурков.
…В группу захвата вошли пять человек, включая Сергея Петровича, которому было поручено руководить. Еще там был Вася Коняхин, бесшабашный снайпер, все тот же Чубукин, а также Дарья Тимофеевна, «мамочка», прикинутая под деревенскую жительницу, в сером помятом платьишке, в какой-то вязаной кофте и с плетеной корзинкой в руках, и Лиза Королькова. Лизу взяли, потому что, как предполагалось, она уже побывала в этом доме под видом американской журналистки Элен Драйвер: именно здесь из нее слепили зомби. Сергей Петрович категорически возражал против ее участия, но Лиза уверяла, что помнит расположение комнат, знает, как устроена сигнализация, и наконец договорилась до того, что якобы прикормила диких питбультерьеров, и они ее не тронут. Отчаянно врала, но сумела убедить Санина в своей незаменимости, — и это не удивило Лихоманова. Лиза всегда добивалась, чего хотела, не мытьем, так катаньем. Санин пробурчал:
— Ну чего, майор, она опытный боец, пусть идет. Обузой не будет.
Лихоманов сказал Лизе:
— Стыдно, Лизавета. Я ведь понимаю, почему ты туда прешься.
— Почему же?
— Хочешь с кем-то расквитаться, но это непрофессионально и глупо. Ты же не вертихвостка какая-нибудь.
— Когда ты это заметил?
Короче, Лиза была с ними. Они сидели на полянке, на краю березовой рощицы и прикидывали, как без потерь проникнуть в дом. В общих чертах решение было принято еще вчера и утверждено Саниным, но, как это не раз бывало в их работе, в последний момент в голову могло прийти что-то новенькое, более рациональное. Пока не приходило. Первоначальный вариант — брать дачу штурмом, с помпой, с привлечением милиции — Санин отклонил, даже не объясняя причины, но она и так понятна: юридических оснований — ноль. Выписать ордера и получить прокурорскую поддержку — плевое дело, ну а дальше?.. Дальше обычные процедуры — подкуп, шантаж — и птичка на воле. Да и какая птичка, что за птичка — никто же ничего толком не знает. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.
Второй вариант (или пятый, было еще три-четыре, совсем тухлых), предполагал последовательное незаконное вторжение и, по мнению Сергея Петровича, был самым бестолковым из всех возможных. Но Санин решил иначе — ему и карты в руки. Выслушав аргументы Литовцева-Лихоманова: зачем такая спешка? среди бела дня, почти без подготовки, вслепую? вдруг там вообще пустышка, а шуму наделаем? — Санин окинул его своим пронзительным, магически-желудевым взглядом и желчно спросил:
— Тебе не хочется, майор? Давай я сам схожу. Делов-то на полтора часа.
Сергей Петрович смирился. У него не было выбора. Их отношения с прославленным элитником складывались довольно странно. Сотрудничество получилось без любви. Литовцев еще не встречал человека столь четкой и свирепой ориентации, почти незрячего во всем, что не касалось работы. Он прекрасно понимал, на какие подвиги способен полковник. Рядом с ним любой мужчина чувствовал как бы легкую свою ущербность, а это неприятно. Общаясь с Саниным, Сергей Петрович то и дело вспоминал любимого друга Гурко. Олег был сбит на ту же колодку, что и полковник, но никого не подавлял вокруг себя. Напротив, его веселый блестящий интеллект очаровывал, завораживал, вызывал желание стать умнее… Полковник Санин относится к людям, как к мусору, хотя прямо об этом не говорил. Это чувствовалось даже в мелочах — в пренебрежительном тоне, в сочувственной улыбке. Выделял он только ребят из «Варана», тут ничего не скажешь. В разговорах с ними чудесным образом преображался, мягчел, оттаивал, в голосе появлялись заботливые, искренние нотки, злые глаза заволакивало светлым туманом. Но Сергей Петрович не имел никакого отношения к «Варану» (не дай Бог!), хотя в принципе служил по тому же ведомству. За три недели ему ни разу не удалось поговорить с полковником нормально, без внутреннего напряга. Санин смотрел на него, как на чужака, которого ему зачем-то подсунули на выводку. В его небрежном взгляде Сергей Петрович легко прочитывал горький упрек, который можно было расшифровать так: слинял бы ты, хлопец, чтобы я тебя больше никогда не видел. До ссоры не доходило, какая может быть ссора между подчиненным и старшим по званию, но вот это, к примеру: «Тебе не хочется, майор?» — звучало, конечно, убийственно. Сергей Петрович предположить не мог, что кто-нибудь когда-нибудь обратится к нему, как к недоумку, и он это проглотит. Ничего, проглотил.