— Да, я видел их голограммы, — кивнул Платон. — Среди прочего шла речь о некоем жезле…
— Простите, сэр, он вас тоже заинтересовал? У вас есть какие-то догадки? — внезапно оживился Леза. — Мне бы очень хотелось знать… то есть это очень важно… для чего он был предназначен?
— Леза! — одернул его атташе по культуре. — Будьте снисходительны к горячности этого молодого человека, — добавил он, обращаясь к Платону. — Наши легенды наделяют Большой Конус и все, что в нем находится, магической силой. Вы незнакомы с мифологией Сильванги?
«Радужный змей и его образ», — промелькнуло в голове у Платона, но он ответил:
— Нет, не знаком.
— Во многих мифах говорится, что в древние времена Сильвангой правила раса великих колдунов. В джунглях кое-где сохранились барельефы, изображающие наших предков с такими вот жезлами в руках. Их нашел Глендруид — он просто помешан на мифологии.
— То есть жезл это не что иное, как волшебная палочка, — усмехнулся Платон. — Черт возьми, если мне удастся это доказать, я прославлюсь!
— Не смойтесь над серьезными вещами, сэр! — воскликнул Леза. — Если вы видели жезл и прикасались к нему, вы меня поймете. Его очертания настолько совершенны и утонченны, что одна мысль о том, чтобы причинить ему вред, должна казаться кощунственной. Когда я приходил в музей осмотреть новые находки и увидел жезл, я по своему недомыслию и непочтительности осмелился подумать: «Надо бы разобрать его и посмотреть, что там внутри». Но в этот самый миг свет померк в моих глазах, и мне явилось видение существа с белым лицом и глазами без зрачков. Я понял, что это дух жезла, и упал ниц. Дух сказал мне: «Даже не пытайся разобрать этот жезл, а то с тобой произойдет нечто такое, что от твоего тела не останется даже пепла, а про участь твоей души я вообще лучше промолчу». Потом видение исчезло. Я очнулся на полу, и у меня страшно болела голова, — шепотом закончил рассказ Леза.
Платон хотел было деликатно посмеяться, но заметил, что Кинту воспринял рассказ секретаря более чем серьезно, и прикусил язык.
Под потолком замигали красные лампочки, и из невидимых динамиков раздался голос, объявляющий, что лайнер входит в атмосферу Шарана. Прозвучала просьба пассажирам занять свои места, но никто и ухом не повел; галдеж даже усилился, и шахтеры, пошатываясь, побрели в сторону выхода.
— Не тревожьтесь, перегрузок не будет, — успокоил Платона атташе. — Гравитация на Шаране слабая, атмосферы почти нет. Над их главными городами, Холлинтауном и Шленкер-сити, возведены защитные купола, а остальные поселения не более чем наземные станции рядом с шахтами. Что же, уважаемый профессор Рассольников, было приятно с вами познакомиться. Когда прибудете в Ирунгу, приходите прямо во дворец правителя, скажите, что от меня, и вам подыщут подходящее жилье. Сразу хочу предупредить вас — не останавливайтесь в местных гостиницах, а то однажды утром можете не проснуться.
— Высокий уровень преступности или ненависть к иностранцам? — на всякий случай спросил Платон.
— У нас всегда неважно относились к гостям с других планет. А если вас, чего доброго, примут за шаранца, что довольно легко…
Платон почувствовал едва уловимый толчок, и громкий голос объявил: «Посадка завершена. Пассажирам приготовиться покинуть лайнер. Надеемся, полет доставил вам удовольствие».
— Вот мы и прибыли, — сказал Кинту, вставая с кресла и растирая занемевшую поясницу. — Челнок на Сильвангу отправляется через сорок минут. Если хотите, мы можем прогуляться по Холлинтауну, хотя, честно говоря, ничего интересного вы там не увидите.
— Благодарю за предложение, мне еще надо получить, багаж. Личных вещей при мне немного, но я везу Глендруиду трех землеройных роботов.
— А, ну тогда… — Кинту вежливо раскланялся, коснувшись ритуальным жестом всех своих колец по очереди. — Желаю приятного путешествия, и до встречи в Ирунгу!
— Позвольте по приезде нанести вам визит, — произнес Леза с глубоким поклоном. — Я хотел бы еще побеседовать с вами о магическом жезле…
— Буду рад, — успел ответить Платон, и на выходе их разделила толпа.
Глава 4
ДИВЕРСИЯ
Космопорт Шарана оказался небольшим и абсолютно провинциальным. Платон окинул взглядом сводчатый зал заунывно серого цвета, не обнаружил ничего привлекающего внимание и отправился искать окно получения багажа. Стены космопорта украшали многочисленные скульптурные портреты Сэмюэля Шарана, основателя колонии, каждый не менее тридцати футов высотой, и барельефы с его мудрыми изречениями. «Будь скромен и упорен, свободный труженик, и ты обретешь искомое», — прочитал Платон, и от скуки у него свело челюсти. «Чему уподоблю человека во дни его младости? Разве руде необогащенной…»