Теперь у него были болтер и топор, а не копье из железного дерева, и он носил темно-красный керамит своего Ордена, а не украшал свою обнажённую плоть ритуальными рубцами, напоминающими чешуйчатые шкуры ящериц-королей леса... Но Ворейн испытал удовлетворение от осознания того факта, что он не утратил способности выслеживать добычу в дебрях лесов Кретации.
Он знал, что это будет нелегко и не быстро. У Волков было преимущество в месяц, и те следы, что он обнаружил, были возрастом в пару недель. Несмотря на это, Ворейн двинулся дальше, ощущая редкое удовольствие, наполнявшее его мышцы. Он словно почувствовал себя свободным. Впервые за многие годы он двигался через тропический лес, перемещаясь тяжёлым, прерывающимся длинными прыжками, бегом. Его броня весила немало, пусть её механика и прибавляла ему выносливости и сил. Но Ворейн мог выдерживать такой темп в течение недели или больше, если нужно.
Если он будет двигаться слишком быстро, можно пропустить следы Волков. Если двигаться слишком медленно - он никогда их не догонит.
Расчленитель начал свой поиск с крепости-монастыря, двигаясь расширяющимися концентрическими кругами, расходящимися от врезанного в скалы бастиона. Не зная, в каком именно направлении ушли Волки, он вынужден был быть дотошным. Ворейн надеялся, что он время не смогло уничтожить всех следов.
Он обнаружил первый след на второй день, когда зашло жестокое солнце Кретации и джунгли окутала тьма ночи. Цепочка отпечатков ног, превратившаяся в камень на засохшей глине. Кто бы из Волков ни шёл этим путём, земля засасывала и удерживала его ботинки, угрожая сорвать их с ног. Ворейн заметил и другие углубления на затвердевшей почве, оставленные руками - и пошёл по тропе, читая следы, как раскрытую книгу.
Волк несколько раз оскальзывался, о чём свидетельствовали глубина и изгиб отпечатков. Он достиг твёрдой безопасной земли у подножия группы деревьев, вцепившись своими бронированными пальцами за стволы, и вытащив себя из плотной грязи. Рядом с одним из последних отпечатков была небольшая отметка, оставленная, скорее всего, кончиком ножен, висящих на бедре.
'Рагнар', - догадался Ворейн. Рагнар, упав в глинистую грязь, смог освободиться и пойти дальше.
'Один?' - но в этом Расчленитель был все ещё не уверен.
Ворейн следовал за Волками следующие дни, замечая серии более слабых отметок. Небольшой отпечаток ботинка, недельной давности, оставшийся на клочке сухой ядовитой травы. Отблеск металла, втоптанного в землю, подарил охотнику отстрелянную гильзу болтера, когда тот выкопал её своими пальцами. Изредка встречавшиеся вокруг пятен зыбучих песков отметки, то и дело замечаемые охотником, позволили ему окончательно понять правду. Волки не торопились уйти прочь от крепости-монастыря. Они охотились, как и он сам, оставаясь рядом со святилищем Расчленителей. И, хотя они не могли двигаться так же легко и бесшумно, как родившиеся в этом мире, Волки вовсе не собирались умереть так, как предложил им Скарат.
Но гораздо больше свидетельств о движении Волков давали не отпечатки ног, а растительность джунглей. Независимо от того, насколько настороже находились фенрисийцы, Кретация породила миллионы жизненных форм, с которыми они ни разу не сталкивались, и не знали исходящей от них опасности. Соцветия насекомоядных растений были срублены, и Ворейн не сомневался, что это случилось, когда они нацелили свои луковичные пасти на обнажённые лица Волков. Листья-ножи ядовитого фруктового дерева с одной стороны отсутствовали, оказавшись не в силах справиться с сине-серым керамитом подошедшего слишком близко Волка.
Ворейн следовал по их изгибающемуся пути в своём осторожном беге, глаза постоянно осматривали подлесок, а ноздри втягивали ароматы гниения глубоких джунглей. Он обеспокоился, только заметив признаки того, что вступает на территорию карнозавра. Только тогда Ворейн несколько часов двигался в боевом приседе, держа в руках оружие. Он знал, что гул его силовой брони выдаёт его положение всем королям-ящерицам, с их обострёнными звериными чувствами, и продолжал движение, руководствуясь осторожностью и охотничьими инстинктами. Не было смысла создавать себе дополнительные проблемы.
Иногда Ворейн слышал громкие удары лап короля-ящера о землю поблизости, или замечал огромные тенистые бока, раздвигающие плотные заросли. В эти мгновения Расчленитель замирал неподвижно, сжимая топор в руке, зная, что даже малейшее движение привлечёт к нему внимание хищника. Двигаться он начинал только тогда, когда переставал слышать звуки неуклюжих шагов зверя.
Он не мог избежать всех рептилий. Малые хищные рапторы, охотящиеся воющими стаями, были угрозой. Они способны были сбить человека с ног и выпотрошить ударами мощных ног и когтей за секунду. Он убивал ящеров залпами болтерного огня, когда они подкрадывались к нему, приканчивая вырвавшихся из потоков огня своим топором. Когда Ворейн был молод и охотился в джунглях, вооружённый одним лишь копьём, эти твари являлись самым страшным его проклятием из всех хищников. Сейчас, для космодесантника, эти ящеры представляли опасность, только если нападали группами больше пяти, но в пределах ста километров от скальной крепости Расчленителей такие стаи встречались редко.
Несмотря на все невзгоды своего изгнания, он с каждым днём все больше наслаждался охотой. Даже в жалкие вечера, когда муссонные дожди наваливались на него, и десантник проводил ночи в преследовании и выслеживании, смотря только сквозь подсвечивающие мир зелёным линзы своего шлема, он чувствовал себя свободным и лишённым оков, но не одиноким.
Несколько раз он натыкался на остатки коротких привалов Волков. С помощью клинков и болтеров они убивали мелких карнозавров - по размеру достигавших земной лошади - и готовили кислую плоть рептилий над огнём из сухостоя. Каждый раз, когда Ворейн находил засохшие остатки волчьей трапезы, он чувствовал лёгкие уколы сочувствия и симпатии. Даже после того, как удавалось содрать с карнодонов плотную шкуру с чешуёй, его мясо оставалось отвратительным на вкус. Это было известно всем жителям Кретации.
Однажды он обнаружил генетически изменённую кровь человека, засохшую на одной стороне скалы. Она слишком давно свернулась, чтобы можно было извлечь из неё хоть какую-то информацию, но история была ясна и так. Один из Волков прохромал сюда, чтобы передохнуть несколько минут после ранения. Ворейн также нашёл зуб, длиной с его палец и изогнутый, как полумесяц. На мгновение он подумал, что это зуб карнодона, но, повертев его в руках, охотник понял, что вряд ли был на Кретации зверь, которому принадлежал этот клык. Ничто в его памяти об охоте в родном мире не подсказывало животного с такой формой и остротой зубов. Но Ворейн видел такие клыки, один раз, но запомнил их ясно. Это было недавно.
'Клык кракена. Из меча Рагнара'.
Когда вторая неделя готовилась смениться третьей, он сделал открытие, заставившее его кровь замереть в жилах. Мёртвая змея, вдвое длиннее высокорослого мужчины, с чешуёй, утыканной хрящевыми шипами. Красные пятна на коричневой шкуре. Её голова была размозжена. Животное убили и отбросили в сторону, гневаясь. Без сомнения, это случилось, когда хищник упал с ветвей, чтобы укусить свою добычу.
Ворейн осторожно изучил остатки рта гадюки, способного раскрыться так широко, чтобы проглотить кулак охотника. Он ощупал пальцами четыре изогнутых кинжала слоновой кости, служившие змее клыками, и один из них оказался неповреждённым. Три были сломаны у самых корней.
С треском костей он разорвал пасть мёртвой змеи, чтобы заглянуть ей внутрь. Мясистые железы вверху её рта были увеличены даже после смерти. Гадюка умерла спустя несколько секунд после того, как впрыснула свой яд. Змея-грида. Её укус мог пробить даже суставы брони космодесантника.
Ворейн бросил тушу змеи обратно на колонию муравьёв, неспешно обгладывавших мертвечину, и двинулся дальше, обновив свои цели.