- Уже нет. Тёмное сгорает и даёт свет. Просто свет.
Чувство одиночества усилилось и обрело новый оттенок. Быть одному — в этом не было ничего особенно непреодолимого, но теперь одиночество означало неподвижность, отсутствие цели. Чего-то я достиг, но насколько я продвинулся? Я истощил свою фантазию на том этапе, который прошел. У меня больше не было желаний. Но если это не конец пути, значит возможно ещё какое-то продолжение. Я Робинзон на необитаемом острове, искра во вселенной одиночества, но раз времени нет и можно думать сколько угодно, то нет смысла возвращаться к поиску способа погасить эту искру. Пусть светится и тлеет в темноте, пока не придёт идея.
- Приемлемо. - с прохладным участием одобрил голос.
- Ты подслушиваешь меня постоянно?
- Я часть тебя. Я вижу твои мысли, но не управляю тобой.
Темнота сменилась ощущением света, тепла, шумом волн и песка под щекой. Я открыл глаза. Я впервые их открыл не мысленно, а как бы на самом деле. Навалилось множество ощущений: и тяжесть, и ощущение плоти, движение тёплого воздуха, запах водорослей, колкие песчинки на ладонях. Я не упускал такие детали и при постройке моих миров ранее, но теперь это всё возникло само. Слабость. Её я ещё не испытывал здесь. Была беспомощность в тёмной невесомости, но не слабость. Когда я начал творить — это были лёгкость и всемогущество. Теперь слабость. И голод. Мне придётся искать растительную пищу, или охотиться? Убивать? Добывать огонь?
Попробовать подавить чувство голода?
Я продолжал лежать на песке. Тень пальмы лениво приближалась ко мне по песку. Не хочу двигаться. Пусть она сама дойдёт до меня. Пусть голод потерпит, и посмотрим, как он поведёт себя дальше, так и будет тихо скулить, или обнажит зубы.
Из кучки водорослей на берегу появился краб и часто останавливаясь побрел вдоль линии прибоя. Кто создал его и этот берег? Если я, то …
Мысль шевельнулась снова и в нескольких шагах от меня появились торчащие из песка напольные часы.
Я решил не трогаться с места. Слушал волны, ветер, пальмы и чаек. Сколько я смогу ждать? Это было основным вопросом. Это и должно было дать ответ. Можно было бы обратиться к голосу и послушать его непонятную ерунду, намеки. Может он и сейчас слышит мои мысли. Но я не спрашиваю, а он не вмешивается. Ну и пусть молчит. Сейчас не до него. Что-то изменилось. Новый мир возник легко. Я хочу знать, растает ли он и исчезнет, если я не буду удерживать его в сознании.
Тень пальмы подошла ко мне, описывая полукруг, и прошла мимо. Стрелки часов остались неподвижными. Но часы, каким бы ни было их происхождение, только механизм для измерения отрезков времени. Они не доказывают ни наличие времени, ни скорость течения времени, ни его отсутствие. Чего я хочу дождаться? Ночь должна наступить, дождь может пойти и закончиться, пальмы могу высохнуть, упасть или вырасти. Этого мало. Что ещё может выдать наличие времени?
Ответ пока был только один: что-то должно измениться или исчезнуть. Например, я.
***
Афина задумалась. Одежды ниспадали медленными, мягким складками, сандалии отмеряли неторопливые шаги по крупному песку. Её образ занимал меня ещё когда я изучал древнюю историю в школе. Уж очень элегантны были её скульптурные портреты. А теперь она идёт рядом со мной. Точнее я иду с ней. Она совсем другая. Не взбалмошная богиня любви и не истеричная нимфа. Её ответы сдерживались не трудностью вопроса, а деликатностью объяснения. Меня завораживала эта божественная этика, насыщенная немногословность. Словесное излишество подобно слишком разбавленному чаю. Она ни разу не посмотрела на меня. Я никогда не узнаю цену этому взгляду, но и животные не смотрят просто так в глаза друг другу, как и враг врагу. Но одной лишь близости, нахождения рядом и уделённого внимания было более чем довольно. Она смотрела прямо в даль заката, но казалось видела всё вокруг, в глубину себя и в оба направления времени. Наконец её профиль осветила мимолётная улыбка и, не поворачивая головы, она ответила. И это были не слова, а казалось, за время молчания и размышления была написана мелодия этого ответа. Так совершенно и стройно прозвучал голос, где каждое ударение и паузы дышали гармонией.
- Не огонь священный похитил Прометей, а искру мысли. Огонь, ум, знания, разум, мудрость… Каждое из этих слов есть пламя, своенравное, различное, в каждом свой смысл. И каждому из них есть своё время. Прометей лишь поторопился со своим даром, потому несвоевременный дар оказался троянским. Сможешь ли ты различить их?
- Знания — это факты, сведения, события.
- Да, но констатированные тем, кто с ними соприкоснулся. Никто не может увидеть больше, чем он в состоянии понять. Мираж, принятый за оазис — факт это, или заблуждение?