После вспышки нацистского антисемитизма в период «национальной революции» настало затишье, в 1934 г. преследования евреев пошли на убыль, и в этом вопросе настало некоторое затишье{632} — влияние возымели умеренные антисемиты (например, министр юстиции Ганс Франк), которые считали, что с радикальным преследованием евреев нужно заканчивать. 9 мая 1935 г. «Фелькишер беобахтер» писала, что вследствие стабилизации обстановки в обществе почти 10 тысяч евреев вернулись в Германию{633}. Вместе с тем, в мае того же 1935 г. была основана газета СС «Черный корпус», первый номер которого вышел с передовицей «Евреям нет места в армии» (21 мая 1935 г. евреям было запрещено служить в рейхсвере, с лета 1935 г. евреев перестали пускать в публичные заведения — кафе и рестораны). «Черный корпус» из номера в номер публиковал материалы антисемитского содержания. В одном из номеров появилась статья доктора Курта Плишке, который призывал за половую связь между арийцами и неарийцами конфисковывать имущество неарийцев и лишать их гражданских прав{634} (это предвосхищало Нюрнбергские законы). В парках, театрах и бассейнах, даже на некоторых городских улицах вновь, как и в 1933 г., появились щиты с надписями «евреям вход воспрещен»[38].
«Нюрнбергские законы»[39] были приняты по инициативе Геббельса. Первый из «Нюрнбергских законов» сделал евреев гражданами второго сорта, а второй — «закон о защите немецкой крови и немецкой чести» запрещал, помимо прочего, браки между немцами и евреями; внебрачные связи такого рода расценивались как ущерб нации и карались: смешанные браки или связь немца (немки) с евреями каралась каторгой, а с 1939 г. — смертной казнью. Чудовищные сами по себе, «Нюрнбергские законы» еще и создавали предпосылки для дальнейшей дискриминации, особенно закон о гражданстве, служивший основой для дальнейших многочисленных уточнений и запретов с целью ограничить права еврейского меньшинства. Советник министерства внутренних дел доктор Бернхард Лезенер в мемуарах писал, что «Нюрнбергские законы» нельзя рассматривать как первый шаг в преследовании евреев: ложная интерпретация «Нюрнбергских законов» пришла из-за океана, а затем утвердилась в Европе. Этот юрист считал, что безобразные преследования евреев и их последующее уничтожение развивались, скорее, помимо «Нюрнбергских законов» — по произволу СА, СС, СД и партии{635}. Накал антисемитской пропаганды, нагнетаемый названными инстанциями, был так велик, что переходил всякие мыслимые пределы; немцы это, разумеется ощущали, что отразилось в анекдоте нацистских времен: в нацистском школьном учебнике было сказано: «Евреи хотели высосать кровь немецкого народа, но фюрер их опередил».
Как указывалось выше, в определенном смысле «Нюрнбергские законы» положили конец бессистемным гонениям на евреев, так как они давали точное определение, кто, собственно, является евреем (ранее этого не было), и предоставляли им некоторые (хотя и узкие) права. Известные комментарии Штукарта и Глобке к «Нюрнбергским законам» имели целью охватить возможно большее количество прецедентов с тем, чтобы гарантировать действенность сохранившихся за евреями прав. После 1949 г. Глобке пытался сделать политическую карьеру в новой Германии, и эти комментарии поставили ему в вину. Обвинения были напрасными, ибо целью Глобке было возможно более точное правовое определение положения евреев в немецком обществе, а, значит, и попытка их спасения{636}. Например, в комментариях указывалось, что поцелуя и объятий между евреем (еврейкой) и арийцем (арийкой) недостаточно, чтобы осудить человека. На практике комментарии Глобке вскоре стали излишними по той причине, что стали преобладать ненормативные подходы к положению евреев — настало время беззаконных и беспредельных гонений и произвола властей; дело в том, что «Нюрнбергские законы» не были звеном в цепи террора — они просто на время прервали его. Например, 5 сентября 1938 г. немецкий суд приговорил еврея к каторжным работам за то, что тот сказал вошедшей в комнату «арийской» даме: «снимайте пальто, устраивайтесь удобнее». 13 марта 1942 г. суд приговорил еврея к смерти, так как удалось доказать, что он целовался и обнимался с арийкой{637}. Даже слух мог стать причиной причисления гражданина к евреям; немногие попавшие таким образом в тенета нацистской бюрократической машины могли из нее выбраться. Так, один мелкий служащий из Хемница, рожденный вне брака, долгое время боролся со слухами, что его отцом был еврей, и даже тот факт, что его предполагаемый еврейский предок в момент рождения этого служащего сам был ребенком, не убедил нацистские инстанции. Лишь вмешательство канцелярии фюрера позволило этому человеку продолжить работу в государственном учреждении в качестве метиса второй степени{638}.
38
Только тогда, когда в Германии к сентябрю 1944 г. осталось 14 574 еврея, Гиммлер приказал снять все эти таблицы. Ср.:
39
Над этими законами, впрочем, большинство немцев смеялось, не принимая их всерьез, и видимо по этой причине относительно немного евреев уехало за границу. Ср.: