Растерянные, перебитые —в хохляцкий спрячемся блиндаж.И небеса вверху гранитныепросчитывают к ним метраж.
И сутки льются бесконечностью,молитвы спрятаны в ладонь.Уносим в спальнике конечности —спаси и жизнь мою не тронь.
2023, в окопах под Кременной
«Пустые коридоры располаги…»
Пустые коридоры располаги,Дневальный полусонный ходит где-то,Отпрашиваясь покурить, и ночью,Как только лай собак немного стихнет,Поедет скорый поезд вдалеке.Остывшая электрощитовая.Мой Бог, пойми:мне страшно жить без смерти.
2022
«Сквозь туман…»
Сквозь туман,обезвоженно синий,рёбра кузова в тент обернув,едет взвод по спасённой Россиии бросает к обочине грунт.
Татарва, дагестанцы, чеченцы,белокурые лица славян,украинцы – на каске с имперскимфлагом – чай пьют со мной по доля́м.
Конвоиры, сидельцы, убийцы,участковые и слесаря,из ОМОНа суровые лица,гладковыбритые якоря.
На делёжке района – разборка,в пьяной драке летальный исход,на груди, как влитая, наколка:«Тот, кто истинно любит, тот ждёт».
Обступает свинцовая дымкаюжнорусские станы полей —как девичие; ратная битвасозывает в раздоре князей.
Говорит, что племён нет и наций,геноцидом кто вскрыл новый век,что арийцам под стать лишь британцы,та же кровь у серебряных век.
Палачи, казнокрады – поверьяноворусские будут не вам!И наживы не ради – спасеньявоздвигает убитому храм
вечный мученик – грозным потоком,рассекающим волны волнойтермоядерной; жгучим осколкомпоявляется мир голубой.
2023
«Мы помилованные и обвенчанные…»
Мы помилованные и обвенчанные,как излучина и река,будто в Плёсе; сияющим вечеромбьются медленные колокола.
Левитана полотна расплавлены,и натянут пейзажа изгибна окно, где озябшими, маленькими,в отражении ру́ки обвив,
ковылём колыхаемся медленно,льнём к теплу жестяных батарей,мы, помилованные и обвенчанныеднём, что с каждой зимой холодней.
2023
«Лёгкий холод, сибирская проседь…»
Лёгкий холод, сибирская проседьна стакане осевшей тоски,век войны город мой перекосит,пацанов раскидают в полкиподнебесные. Отблеск Донбассаразорвёт океанскую плоть.Воскресенье, окопная ряса,на шевронах во злате Господь.
У излучины дзота отроюто ли мусорку, то ли нору,плащ-палатку с запёкшейся кровьюв уголок, завернув, уберу.Будто время растаяло в гря́зи,остывая навечно в степи,где намотка уходит до трассы,где раскиданы врозь «лепестки».
«По це́пи окопов свистит, и приглушит слегка…»
По це́пи окопов свистит, и приглушит слегка;сушился бушлат – продырявили пулями;хохлы выползут в поле, отработают их снайпера:убили других, а поэтому сами не умерли.
Кабачковой икры натощак, сигарета просмолит губу,и дрожащие руки от холодапередёрнут затвор, прокляну вслух войну,да на небо взгляну, что рассветом распорото.
Сколько дней до победы, скажи, предзамесная тишь,как стекло, вся разбита приходами,вроде «Града» куски; мы к земле припадём; замолчишь,моё солнце – весна, которую здесь изуродовали.
«За что я награждён? – за то, что молча…»
За что я награждён? – за то, что молчадержал хохла,ходил на человеческую толщу,стрелял врага,смотрел, как оставлял нас без поддержкидивизионартиллерийский; командиры в спешке,горяч жетон;солдат, запятисотившихся послетакой херни,а тех, кого оставили здесь кости, —в блиндаж снесли.Снарядный голод, оттепель разрывов,гнедые рвы.Добавят, кто останутся живыми,что живы мы.