- На Землю…
Затем она положила мою руку на область сердца, накрыла её своей сухой и продолжила:
- Долга жить. Серца уже учица. Кэт-Ор эта делать.
- Что?
- Ты уметь долго жить, - повторила она утвердительно обхватив мои щеки своими ладонями, - Слышишь?
Только этого мне не хватало, поникла я взглядом. Жить сто лет? Нафига мне такое счастье? Глядела я на камни круглыми от удивления глазами не веря в услышанное.
Она убрала руки и также опустила взгляд на камни.
- Что там?
- Там… Многа… Рана гаварить, - прищурилась она игнорируя вопросы и разжигая моё любопытство, - Патом гаварить.
- Когда потом?
- Када помою тебя.
- Помоете?
- Ты пахнешь мушчина, он так хатеть. Ты не хатеть. Да? Гавари.
Смутившись я лишь пожала плечами и она пояснила:
- Мы здесь жить – эта свабода. Ты - там жить. Там мушчина гаварить, ты делать. Так? – и я кивнула согласившись с ней, - Не нада Светая плоха думать. Идем мыцца.
И она забрав мои вещи повела меня наружу. Мы обошли скалистый выступ и вошли в очередную пещеру скрытую от посторонних глаз густым вьющимся кустарником. Внутри было настоящее озеро над которым клубился чуть видимый пар.
- Это удивительно? – не сдержалась я.
- Ты мыцца, я нести платя.
Не успела я насладиться купаясь в чудо-озере, как вновь появилась старуха и ещё одна женщина.
- Эта Тама. Выхади одеваца, - она положила на край бортика тканое платье с поясом и вышла из пещеры.
Не вытираясь я набросила на влажное тело платье и подвязалась поясом. Тама забрала мои ботинки, а я подхватив вещи вышла за ней наружу. Почувствовав ветерок я удивилась тому как быстро просохло моё тело под льняным платьем.
Мы вернулись в поселение где на свежем воздухе все трапезничали и меня тоже пригласили за стол.
Тушенные овощи были без специй, но не менее вкусными, а после шаманских и водных процедур аппетит у меня был отменный.
На меня уже никто не реагировал и не обращал внимания. Хотя я чувствовала себя среди детей-хургов как Гулливер среди коротышек.
После обеда мне позволили вручить детям подарки. И они сразу же расселись кто где и принялись рисовать: на бревне или на коленках сидя на траве. Ко мне подсела Тама и показала мне своих детей. Её дочь подбежала и радостно ткнула нам рисунок сообщив, что повесит его в юрте.
Заметив Улю я направилась к ней и заглянула в её художества. Она подняла на меня глаза и пояснила:
- Мама, Уля и Тима, - показав пальчиком «ху из ху».
- Нарисуй ещё солнца, небо и траву под ногами, - и я протянула ей желтый и зелёный карандаши.
Прошло немало времени и я рискнула поговорить со старухой всеводой. Нашла её в окружении трех пожилых женщин и попыталась объяснить цель своего визита, про исследования и их важность для них и нас.
Возмущались они знатно и я подумала, что меня депортируют восвояси, но всё обошлось.
Долго спорили меж собой и Светая поставила условие, что первые анализы будут моими. И если мы узнаем что-то плохое – должны им обязательно сообщить. Остальные старухи приняли её решение безоговорочно и больше не шумели.
Светая сама выбрала четыре женщины и пять девочек, а я была десятой.
- Эта Тима, ана много балеть када радица. Плоха расти, - покачала она головой и указала мне на малышку играющую с фигурками выточенными из дерева.
- Сколько ей лет?
- Шесть.
- Хорошо, я поняла. Я схожу за контейнером, а вы соберите тех кого отобрали.
Когда я вернулась меня уже поджидали за столом где мы недавно обедали. Я присела на скамью и открыла контейнер. Достала пробирку, а из нее ватную палочку и начала на себе показывать как берут мазок из ротоглотки. Повертела показательно перед ними образцом и герметично закрыла в этой же пробирке подписав её.
- Это не страшно, - озвучила я.
Светая кивнула одобрив мои манипуляции и мы приступили к процессу. Она держала каждого пациента за голову и контролировала как и что я делаю во рту каждого. Первый этап мы завершили быстро.