Томас закрыл глаза, а когда снова открыл, увидел пухлые губы, что-то безмолвно шептавшие. Вскоре ему удалось разглядеть все лицо, выражавшее абсолютное страдание и мольбу о помощи.
Юный принц понятия не имел, кто скрывается по ту сторону окна. Он даже не мог разобрать, девушка это или юноша. Но желание помочь становилось все сильнее. Он не мог просто взять и уйти. Не мог поступить как его брат. Он должен помочь пленному.
После недолгих раздумий Томас вобрал в легкие как можно больше воздуха и что есть мощи закричал:
- Стра-а-ажа!
Но ответной реакции не последовало. Принц в отчаянии оглянулся на голые деревья, окружавшие его со всех сторон, и вернул свой взор к маленькому окошку. Только теперь он столкнулся лишь с кромешной темнотой вместо пары молящих о помощи глаз.
- О, черт! – Томас принялся барабанить костяшками пальцев по стеклу, в надежде достучаться до пленника.
А вдруг тот испугался его крика, упал, ударился головой и потерял сознание? Вдруг разбился насмерть? Нужно срочно позвать на помощь. Только кого? Времени на размышления у юноши не было, поэтому быстро забравшись на лошадь, он помчался вдоль темницы. Самым верным решением сейчас казалось найти вход в страшное здание, позвать стражников и, вернувшись, показать им это окошко. Тогда они расскажут ему, кто и за что там мучается, и приведут заключенного в чувство. К тому же, он сможет войти к нему и, возможно, освободить.
- Мой милый Принц! – воскликнула молодая женщина, одетая в одну лишь прозрачную сорочку длиной до самых пят, и кинулась на шею Августу. – Я так по вас скучала! Где вы пропадали в столь поздний час?
- О, Аделина, отбрось свои переживанья, - устало отозвался принц и принялся расстегивать многочисленные пуговицы своего жилета. – Я лишь проговорил с отцом до полночи о своем непутевом братце. Ты же знаешь, какой он бесшабашный. Так вот, ему не приглянулась ни одна из предложенных отцом невест. И знаешь, что он заявил?
- И что же? – участливо переспросила девушка и стала помогать возлюбленному раздеваться.
- Что его покорил своей красотой какой-то…
- Какой-то? Быть может, вы хотели сказать «какая-то»?
- Я сказал то, что и хотел сказать! – лицо принца исказилось в гневе, и Аделина испуганно отступила от него на несколько шагов. После недолгой паузы он продолжил, - Он заявил прямо перед отцом, что его покорил своей красотой какой-то там Адольф!
- Адольф? О, Боже! Так что же получается, ваш брат не хочет жениться потому, что он…
- Потому что его не интересуют женщины!
- Какой ужас! Какой позор для короля!
- И я говорю – ужас и позор для короля! Но король… он… Аделина, - уже в кальсонах и ночной сорочке Август опустился на шелковые простыни и жестом призвал жену ложиться рядом, чему та мгновенно повиновалась, - Король посчитал это лишь нелепой шуткой.
- Шуткой?
- Именно!
- Но это ведь не шутка? – Аделина приютила голову у него на плече и посмотрела на него больно хитрым взглядом.
- Конечно, нет! Или ты не веришь мне?
- Обижаете, мой Принц! Я верю вам как никому другому! Но отчего же вам быть уверенным в этом?
- Ты сомневаешься в моем уме? – принц злобно поджал губы и бросил на жену испепеляющий взгляд, от которого ее лицо залилось краской, губы дрогнули, и веки опустились.
Август тот час смягчился, но не стал подавать виду. Ему нравилось смотреть на испуганную жену. Когда она боялась, ее лицо становилось таким невинным, непорочным, даже угловатые черты приобретали мягкость и некую привлекательность.
Он никогда не считал ее красивой, даже обаятельной. Когда они впервые встретились, он вообще не мог поверить, что именно она станет для него женой. Но то был выбор короля. И Август не смел ему перечить. Он лишь боялся поначалу, что не сможет привыкнуть к некрасивой жене, и постоянно искал утешения в девицах, что больше выдались фигурой и лицом.
Аделина оказалось на редкость неревнивой. Она терпела все измены и прощала их беспрекословно. Принц даже успел усомниться в ее чувствах. Однако ее постоянное волнение за его жизнь и здоровье убеждали его в ее искренней любви и верности ему. Да и к тому же, как можно не любить такого красавца?
Со временем Август окончательно перестал сомневаться в чувствах жены. Более того, он и сам начал к ней питать некую симпатию. Она была умна, терпелива и послушна, иногда даже пуглива. Рядом с ней он чувствовал себя настоящим мужчиной и властелином.
- Я задал тебе вопрос, Аделина. Или тебе нужно повторить? – принц намеренно делал акцент на каждом слове, придавая тону грозность.
- Что вы, мой Принц, ваш ум блистателен, как ваша красота! – Аделина испуганно отпрянула от мужа и, придвинувшись на край кровати, крепко сжала одеяло в хрупких руках.
Боязливый взгляд, растрепанные волосы, тонкие пальцы, до посинения сжимающие шелковую ткань, словно сильный дурман, кружили голову принцу.
- Чем я его хуже? – совсем некстати заданный вопрос поверг в шок даже самого Августа.
- Кого? – молодая жена все еще тяжело дышала, с опаской глядя на него.
- Да так… Я сам не знаю, что говорю. Видать, мне нужно отоспаться.
- Как скажете, мой Принц, - Аделина тихо встала и, погасив свечи, осторожно устроилась рядом с мужем. – Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, дорогая.
Но даже полная темнота и мирно посапывающая жена не отгоняли от принца тревожных мыслей. Отчего король дал право младшему сыну выбрать невесту самому? Неужели ни вечная покорность Августа, ни его верность еще не убедили короля, кто истинно заслуживает власти? Уже не говоря о том, что по закону она должна передаваться старшему наследнику. Однако какая-то неоправданная любовь к вспыльчивому, дерзкому и абсолютно неуправляемому младшему сыну могла заставить короля принять роковое решение. Нет, этого нельзя допустить. Ни в коем случае.
- Здесь? – стражник указал на то самое окно, за которым несколько минут назад Томас увидел беспомощного пленника.
- Именно, - принц пытался придать тону королевскую надменность и безразличие.
- Пойдемте за мной, Ваше Сиятельство.
Обогнув темницу, они вскоре очутились в мрачном коридоре. Стражник зажег факел и жестом пригласил принца следовать за ним.
- Ваш достославный брат приказал бросить этого чудака в камеру и кормить его раз в день куском черного хлеба, - начал рассказывать он по пути.
- Одним куском хлеба за целый день?! – искренне ужаснулся Томас, но тут же взял себя в руки. – Видать, он сильно провинился.