Чем именно он занимался и за что отвечал, не знал точно даже сам Талер. Он делал то, чем обычно заняты все офисные работники, – создавал видимость бурной деятельности, и раз у него выходило это настолько хорошо, что его поднимали по карьерной лестнице так быстро, то мужчина никогда и не переживал по поводу своего положения в обществе.
Наконец вдоволь насладившись запахом и вкусом горячего напитка, сваренного на местной кофеварке, купленной за общие, собранные всем коллективом этого этажа, деньги, Талер принялся изучать документы, которые принесла ему Лора на подпись. По своей сути Талер не отличался ленью, но если дело касалось работы, то тут срабатывал какой-то рычажок внутри его головы, останавливающий его от обдуманных (именно обдуманных) действий, и он попросту не желал тратить свое «личное» и при этом рабочее время на выяснение каких-либо подробностей своих обязанностей, как главного менеджера. Даже при таком раскладе он работал куда больше многих в этом здании, так что, можно сказать, и вправду, не отличался бездельем.
Документы подписывались быстро, практически не просматриваясь, так что вскоре осталась лишь небольшая партия листков, соединённых в одну красную папку и именуемых «Дело №230789C».
Талер с удивлением смотрел на материал, в который были обернуты листы, он показался ему на ощупь одновременно отталкивающим и приятным. Название так же ни о чем не говорило мужчине, и он был удивлен, что, среди белых листков формата А4, не заметил эту папку с самого начала.
Но стоило ему только открыть ее, как он тут же кинул ее на пол, в ужасе посмотрев на снимки, что выпали из папки. На них был заснят сам Талер вместе с маленьким ребенком в таких двусмысленных позах, что не оставалось сомнений, чем именно он занимался с малышом.
Талер вскрикнул, и его сердце забилось куда сильнее, оно будто выпрыгивало из груди, больно ударяя в виски. За окном резко перестал лить дождь, оставляя тяготеющий след тишины в кабинете Талера, лишь почти беззвучно стекающиеся по стеклу капли нарушали ее, но при этом пугали мужчину еще сильнее.
Он слышал, как стучит его сердце, а так же, как за дверью в коридоре сидит Лора и нажимает одним пальцем по клавиатуре, набирая текст нового документа. Его трясла мелкая дрожь, и он встал с кресла, даже практически вскочил, боясь прикоснуться хотя бы обувью к краю ненавистной папки.
Талер прошелся по своему кабинету взад-вперед, за это время он успел возненавидеть весь мир, обругал себя, что был неосторожен в последний раз…
Когда он взял себя в руки, вновь позволив себе прикоснуться к этой папке, то увидел, что фотографии пусты, и на них никто не изображен. Внутри были пустые листы, ни строчки, ни намека, что прежде там было написано хоть слово.
Талер почувствовал себя одновременно сумасшедшим и обманутым. Он даже понял, что желал бы попасться, что это было бы интересно и привнесло бы в его жизнь новые оттенки черного. Но больше всего его все же распирало от злости, когда Талер предположил, что это кто-то над ним так пошутил.
В любом случае он решительно вышел в коридор, чтобы поинтересоваться у Лоры, кто же посмел принести ему красную папку, без каких бы то ни было документов на подпись. О пустых белых фотографиях он не упомянул.
- Ой, знаете, - проговорила девушка, - я даже не в курсе, кто ее отправил. Она лежала возле порога вашего кабинета, когда я пришла на работу. Там что-то важное?
Девушка протянула свои наманикюренные ноготки к папке, что держал в своих руках Талер, но он тут же убрал ее за пазуху, испугавшись непонятно чего. Лора заметила этот жест и несколько обиженно надула губки, вновь садясь за свою работу.
Талер вернулся в кабинет, ощущая себя круглым дураком. Он сел в свое кресло, заломил руки за голову и улыбнулся потолку.
- Что за глупости лезут мне в голову? Кто может уличить меня в этом? Глупости…
Мужчина чувствовал, как медленно к нему возвращается прекрасное настроение и уверенность в себе, ровно до того момента, пока он вновь не взглянул на папку, что теперь мирно лежала на столе, возле фотографии в рамке. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – папка сделана не из картона, а из тонкой кожи ребенка, а красная она из-за того, что кровоточит. Именно кровь сейчас так пугающе капала с края кедровой поверхности стола, и этот звук будто врезался в мозг Талера.
Он с ужасом стал смотреть за тем, как стекает кровь, создавая лужу возле ножки стола, медленно подступая к обуви Талера. Мужчина не мог ничего сделать, необъяснимый ужас охватил все его естество, сливаясь с ним воедино, ему оставалось лишь дышать в унисон с невидимыми зрителями.
Как только кровь коснулась его обуви – видение исчезло, а вот страх нет, он засел глубоко внутри изгнившей души, втыкаясь в истерзанную плоть сердца, как иголка, мягко, без проблем, но при этом принося неистовые муки своему владельцу. Мужчина кинулся из комнаты, он удирал от самого себя, оставив папку лежать на столе неподвижно.
Лора с напряжением и беспокойством проследила за тем, как мужчина скрылся за поворотом. Талер бежал неведомо куда, но вскоре целенаправленно свернул в уборную. Внутри было тихо, никого, все же это не женский туалет, да и время еще не обеденное.
Талер умыл лицо, вода будто освежала его, но он боялся посмотреть в зеркало, ведь у него появилось четкое чувство, что он в каком-то ужастике, и с твердой поверхности на него будет взирать нечто страшное и пугающее, но невольный взгляд принес мужчине облегчение. Никого.
Он вышел из уборной с твердым намерением сжечь эту чертову папку как можно быстрее. Внутри своего кабинета он не мог это сделать. А оставаться на работе с таким предметом он более не желал.
- Лора, - обратился Талер к своей секретарше, которая в этот момент занималась очень важным делом - крутила на палец прядь своих черных волос. - Я уйду по делам ненадолго…
- А начальству что сказать? – несколько испугалась девушка.
- Ты же не глупая, Лора. Придумай что-нибудь. Скажи, что я должен свою дочь встретить из школы.