— Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра.
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом вдалеке,
Я для тебя останусь светом…
(Город 312 )
Она сидела на высоком стуле в своём самом шикарном платье алого цвета, держа на коленях изящную гитару. Я в очередной раз поразился тому, как она умудряется играть с таким маникюром.
— Ты слушаешь меня или смотришь на даму в красном? — донеслось будто из-под воды. Я медленно, как во сне, повернулся к недоумённо смотрящей Милане.
— Что?..
— Я только что рассказала, — натянуто-терпеливо проговорила девушка, — почему ушла с бала литераторов. Тебе это совсем не интересно?..
— Прости, — пробормотал я. — Мне… нужно выйти. Сейчас.
Сделав глупый неопределённый жест рукой, я встал и неровным шагом направился в уборную. Там умылся, тщательно протирая глаза.
— Что за чёрт, — сказал сам себе, смотря в зеркало и массируя виски.
Пришла мысль, что всё происходящее — сон. Я похлопал себя по щекам, почувствовал жжение. Уже убрал руки от лица, но всё ещё продолжал слышать хлопки — овации в зале. Катерина как всегда всех поразила.
Послышался приглушённый голос из кабинки рядом:
— Кажется, он ушёл.
Голос оказался женским. Я сразу же насторожился: не перепутал ли уборные?
— Настюша, пожалуйста, продолжай, — раздался голос с придыханием из той же кабинки. Говорил Павел.
Я, запнувшись о собственную ногу, поспешил убраться к своему месту в зале.
— Всё в порядке? — спросила Милана, наблюдая за тем, как я с размаху приземляюсь на стул (приземляюсь — пристуляюсь).
— Всё прекрасно, — сказал я после паузы и вдруг рассмеялся, вызвав этим улыбку девушки. — Ну, Паша! И как всё успевает!..
— Прости?..
Я, всё ещё хихикая, взял вилку с ножом и приступил к уже поданному ужину.
— Павел — хозяин сего заведения — замечательный человек! — объявил я, пережёвывая и позабыв о приличиях. — В школе вместе учились. Уже тогда был предприимчивым. А Кат… эта девушка в красном, она уже ушла? Как жаль, очень красиво поёт. А ты, Милана, поёшь? Нет? Ну, не столь важно. У каждого свои склонности и наклонности…
— Роман? — удивлённо произнесла Милана. — С тобой точно всё в порядке? — она озорно хихикнула. — Тот тип, что смотрел на нас — похоже, дама в красном предпочла его.
Я повернул голову — наверное, слишком резко, чтобы не вызвать подозрений — и увидел, что тип в шляпе галантно целует ручку Катерине.
— Вот же хамло!.. — вырвалось у меня.
Моя реакция, похоже, не на шутку развеселила Милану.
— Простите, — сказала она из-за прикрывающей рот руки.
Катерина села напротив хамла, совсем так же, как тогда передо мной. Меня так и подмывало соскочить и подойти. Ревность?
Хамло достал блокнот и начал записывать — певица что-то диктовала ему.
— Ты так и будешь смотреть на них? — спросила Милана.
Я очнулся и глянул на неё.
— Нет, не буду. Теперь — только на тебя. — Я улыбнулся и подмигнул девушке, не отрывая от её ангельски-голубых глаз своего взгляда. Она тут же зарделась, ей явно понравился мой ответ.
— Так… эм… — Милана поправила очки. Смущение придало её красивому лицу некоторую детскую непосредственность. Было очень тяжело смотреть только на это лицо, зная, что в то же мгновенье хамло бегает глазами по телу Катерины и говорит слащавые фразочки. — Как продвигается работа над сагой? — наконец, осведомилась Милана.
— Неплохо, — ответил я, не глядя потроша ножом свой ужин.
Вдруг боковым зрением заметил мелькнувшее красное платье. Катерина и хамло уходили из «Авеню».
— Может, прогуляемся? — Я засуетился, убирая вилку с ножом, совсем не элегантно хватая стоящую пирамидкой салфетку и наскоро вытирая рот.
— Но мы же здесь совсем недолго… — растеряно сказала Милана, откладывая приборы.
Я поднялся и подал руку даме. Она мягко взялась за неё и встала.
Подходя к выходу из зала, я понял, что совершил ошибку и слишком поспешно решил уйти — с большой вероятностью мы могли встретиться с Катериной в гардеробе. Я обернулся и, к счастью, увидел идущего в мою сторону Павла, резкими движениями поправляющего фрак. На его лице были написаны блаженство и уверенность в себе.
— Уже покидаете нас? — спросил он чуть грустно, подходя и протягивая руку для прощания.
Что же, что сказать, чтобы потянуть время?
— У вас замечательный ресторан! — провозгласил я так, что посетители, сидевшие за ближайшими к нам столиками, обернулись.
Павел смущённо поблагодарил.
— Вам всё понравилось? — обратился он к Милане. Милане, несомненно, всё понравилось.
— Ну, — сказал я, хлопая себя по ляжкам и надеясь, что Катерина и хамло уже вышли. — Мы пойдём.
— Всего хорошего! — сказал Павел, ещё раз пожав мне руку и поцеловав запястье Миланы.
На ресепшне у дверей выхода я заметил человека в шляпе — того самого, сидевшего за столиком с певицей. Похоже, он уже выпустил даму на улицу, а сам ещё не успел выйти и бросал последний взгляд на покидаемое помещение. Взгляд скользнул по мне, полуулыбка размазалась при повороте головы. И я узнал этого мужчину, хоть и не успел разглядеть лицо — тот самый курильщик, следивший за мной после работы…
Не успел я опомниться, как он, вильнув подолом пальто, скрылся за дверью.
Я почувствовал, как кровь в жилах похолодела. Этот тип сейчас шёл куда-то с Катериной. Возникла мысль выбежать следом в чём есть, но я сдержался: всё-таки Милана стояла рядом и ждала, когда же наконец помогу ей надеть шубку.
Меня буквально трясло от ощущения опасности. Я понимал, что ввязываюсь в игру, и из неё вряд ли выйду победителем, но не мог поступить иначе. На кону стояла небезразличная мне девушка, и так просто отдать её в грязные лапы каких-то людей, играющих в мафиози, виделось мне невозможным. Я догадывался, что мужчина в шляпе и лысый водила — один и тот же человек, работающий на Магомедова. Очевидно, что Магомедов не собирается отпускать Катерину без боя. И его главное оружие — пресловутый «белый конь». Его он выпускает из стойла при каждом удобном случае.
Мы с Миланой вышли из «Авеню» около шести вечера. Снег перестал, и теперь ровным слоем лежал на ажурных ограждениях, тянущихся вдоль тротуара. Я вертел головой, высматривая Катерину с хамлом, но их нигде не было. «Малышки» на парковке не было.
Моя тревога нарастала с каждым шагом. Всю дорогу до дома Миланы отвлекался на беспокоящие мысли, так что нормального разговора с девушкой не получилось.
— Когда мы увидимся в следующий раз? — спросила она. В этот момент уже подошли к «Муравейнику».
— Вероятнее всего, завтра, — ответил я, смотря в сияющие глаза спутницы. — На работе.
Она хихикнула и сказала:
— Завтра ведь суббота, выходной.
— Ах, точно. — Я потёр пальцем переносицу, почувствовав шершавую кожу перчатки.
Девушка промолчала, смотря на меня снизу вверх.
— Ну, пока? — сказал я, сдерживая нетерпение в голосе.
— Пока, — ответила она и поцеловала меня в щёку, долго прижимаясь губами.
Только дверь подъезда за её спиной закрылась, я сорвался к ближайшей станции метро. Не имея ни малейшего представления, где искать Катерину, я всё же направился к ней домой.
Я стоял у домофона и слушал симфонию №6 Моцарта. Мелодия успокаивающая, но чем дольше она играла, тем отчётливее я слышал, как колотится моё сердце. Катерина не отвечала. Я простоял так около пятнадцати минут (за это время, как назло, ни один жилец не вошёл в дом и не вышел из него), затем полез в карман за телефоном, надеясь найти в нём ответ, где же Катерина и всё ли с ней в порядке. Хоть мы и провели вместе ночь, номер девушки у меня так и не появился, а в соцсети она оказалась оффлайн. Не зная, что предпринять, я, глубоко засунув руки в карманы, побрёл прочь.
Мимо меня по двухъярусной трассе проносились электромобили. Их поток напоминал огромную гирлянду, чьи огни меняют цвет без какой-либо системы: красный, синий, кислотный, розовый, снова красный, фиолетовый… Цвета видел как отражение на граните мостовой. Я наступал на них, и они, пропадая из поля зрения, словно исчезали за моей спиной, на самом же деле продолжая плясать свой бешенный неоновый танец.