В «Авеню» мы вошли около десяти вечера. Вопреки обыкновению, Павел не вышел нам навстречу, и мы прошли в зал и сели за свободный столик.
Валентин подозрительно озирался. Он смотрел на довольных жизнью посетителей, отмечающих преддверие праздника. Все были нарядными, чуточку гламурными и, впрочем, соответствовали духу времени: этому призраку, воспетому многими писателями. Каждый занимался своим делом: кто-то фотографировал еду, кто-то делал себяшки, кто-то смотрел в дисплей телефона сквозь призму дополнительной реальности.
Я хотел спросить, почему мы не торопимся спасать Катерину, но в этот момент подошёл официант.
— Что изволите, господа? — осведомился он, дёрнув усом.
Валентин попросил позвать Павла.
— Он сегодня в отъезде, — сообщил официант.
— Тогда позвольте узнать, — сказал Валентин, взирая из-под полей шляпы, — здесь ли ваша блистательная певица, прима, мисс Катрин?
Официант томно улыбнулся, будто припомнив что-то приятное, но неприличное.
— Буквально через пару минут выйдет на сцену, — сказал он, продолжая глупо лыбиться.
Валентин поблагодарил и заказал два стакана виски.
Я нервно парил трубкой. В ожидании появления Катерины, совсем забыл об истинной цели нашего визита в ресторан. Но Валентин привёл меня в чувство.
— Они — в противоположном углу зала за моей спиной, — проговорил он, почти не шевельнув губами.
Я выглянул из-за его головы, но зрение и тень, падающая на вип-зону, не позволили что-либо разглядеть.
— Кто?..
— Магомедов с лысым, чёрт бы тебя…
Послышались звуки саксофона, и на сцену вышла Катерина. Она подошла к стойке с большим серебристым микрофоном и обняла его. Её томный взгляд окинул зал, на миг остановившись всего в двух местах. Тогда я понял, что она заметила меня и Валентина.
— О чём вы с ней разговаривали? — спросил я, неотрывно смотря на нежно поющую девушку.
— Здесь? — Валентин указал на наш столик. — А как ты думаешь?.. О деле.
— И только?
— И только. — Валентин откинулся на спинку стула, прищурено смотря на качающую бёдрами певицу. — Бедняжка. Долгое время полагала, что её отец умер естественной смертью. Но я-то знал, что в этой истории не всё так просто.
— Интуиция?
— Профессионализм.
Песня была о том, как двое — рыжеволосая красавица-куртизанка и белокурый поэт-диссидент — встретились под новый год и полюбили друг друга. Но все вокруг были против их союза, поэтому наперекор общественному мнению они сбежали в прекрасный райский город и начали новую жизнь. Вместе.
Закончив петь, Катерина спустилась со сцены и, мило улыбаясь рукоплещущей публике, направилась в вип-зону. Я привстал, чтобы последовать за ней, но Валентин остановил меня.
— Не сейчас, — проговорил он.
— Ведь ты сам говорил… — попытался возразить я, но, остужённый пристальным взглядом, сел на место.
Спустя десять минут мой второй стакан виски оказался пустым. Я всё пытался разглядеть Магомедова, лысого и Катерину, но видел только их силуэты: специальное освещение мешало посторонним взглядам попасть в вип-зону. Не зная, чем себя занять, достал блокнот, ручку и начал делать записи.
— Идём, — вдруг услышал я голос Валентина. Подняв глаза, увидел, что тот уже движется в сторону двери для обслуживающего персонала. За ней скрывается тот самый коридор, ведущий к гримёрной комнате певицы. Я понял, что пока был занят блокнотом, Катерина и два негодяя успели выйти из вип-зоны и скрыться за этой дверью.
На пути Валентина встал официант, но вот из-под манжет мелькнули драконы — детектив показал красную карточку. Преграда тут же испарилась.
Торопясь, я кое-как засунул письменные принадлежности в карман и метнулся из-за столика, чуть не уронив стул, затем быстро зашагал через зал. И только тогда, когда дверь закрылась за моей спиной, вспомнил, что забыл забрать трубку. Возвращаться из-за такой мелочи, естественно, не стал, направился следом за Валентином.
— Там у гримёрки — телохранитель, — поделился я опытом, наконец настигнув союзника. И заметил в его руках пистолет. — Это?.. Зачем это?..
— Тебе. — Валентин на ходу сунул мне оружие. — Прикроешь.
— Но я никогда…
— Магомедов — опасен, — отрезал детектив Знойный.
Мы уже стояли у двери гримёрной. Телохранителя возле неё не оказалось. А рукоять пистолета неуютно холодила ладонь, словно клинок, и казалось, что если сжать сильнее, то по коже неминуемо заструится что-то липко-багровое. Неужели придётся стрелять?..
— Когда я дам сигнал, — спокойно проговорил Валентин, — наведёшь ствол на Магомедова, понял?
— К-к… к-какой сиг-гнал? — Моя челюсть предательски тряслась. Даже недавно выпитый виски, уже успевший впитаться в кровь, не придавал храбрости.
Знойный быстро обшарил меня взглядом.
— Ты поймёшь.
Он поправил галстук-бабочку и деликатно постучал в дверь.
В ответ — ни шороха.
Он постучал снова, теперь уже настойчивее.
— Я занята! — донёсся до мурашек знакомый голос.
Мои ноги будто превратились в две ватные тумбы. Мне казалось, что всё происходящее — какой-то глупый кошмар. Вот сейчас я очнусь в тёплой постели, и рядом со мной, повернувшись гладкой нежностью спины, лежит она…
Валентин беспощадно дёрнул за дверную ручку.
Что произошло в гримёрной комнате певицы? Помню лишь моменты: испуганное лицо Катерины, озадаченная харя Магомедова и ухмыляющаяся рожа лысого. Оскал Валентина. Звон разбившегося зеркала. Моя рука с пистолетом… Я стрелял?.. Из гардеробной комнаты выныривает телохранитель — Александр. В его вытянутой руке что-то чернеет. Жгучая боль в плече. Потолок. Драконы.
Японские летучие драконы. Красне. С плавниками и когтистыми лапами. Они опутывают мои (мои ли?) руки, подобно змеям. Из их зубастых пастей вырываются струи пламени, из широких ноздрей — сизый дым. Глаза по-хемелионьи косы и выпучены. А-а, я понял! Валентин специально всё это затеял, чтобы набить мне такие же татуировки, как у себя. Но для чего?..
Очнулся. Вокруг — белые стены. Из окна падает дневной свет. Какие-то приборы возле кровати.
— Рома?.. — раздался совсем рядом голос Миланы.
Я повернул голову и увидел её губы — они шепнули:
— Ты проснулся?
— Да, — ответил я.
Милана отодвинулась от моего лица и выпрямилась в кресле. Она грустно улыбалась. У глаз лежали тени.
— Давно я здесь? — спросил, пытаясь сдвинуться, чтобы сесть, но остановила тупая боль в плече.
— Всю ночь, — ответила Милана.
— А ты?..
Она с грустной улыбкой прикрыла глаза.
— Как только узнала, что ты в больнице.
— А… не можешь мне рассказать, что случилось?
Милана удивлённо глянула на меня.
— Не помнишь? — Она немного помолчала, затем продолжила: — Ты устроил стрельбу в «Авеню». В гримёрной той певицы. Её секьюрити выстрелил в ответ и ранил тебя.
— А Магомедов с лысым? Катерина?
Милана задумчиво опустила глаза.
— Полицейский сказал, что ты ворвался в гримёрную и начал пальбу. В комнате больше никого не было, кроме охранника певицы.
Я выпучил на неё глаза.
— Но… но Валентин…
— Валентин? — Милана нахмурилась. Только теперь я заметил, какая она уставшая.
— Он был со мной, в «Авеню». Мы пришли арестовывать Магомедова… Валентин дал мне пистолет. На самом деле он детектив… Николай Знойный.
Милана подняла глаза на медсестру, будто прося о помощи.
— У меня ведь нет сотрясения? — спросил я, наконец сев, упершись спиной в подушку.
— У тебя только пулевое ранение…
Я почувствовал прикосновение к здоровому плечу.
— С тобой хочет поговорить полицейский, — сказала Милана, аккуратно меня поглаживая. — Я ненадолго оставлю вас наедине.