В первые годы своего замужества, несмотря на разницу в их возрасте, леди Бакли была очень счастлива. Лорд Бакли был очень умным, благородным человеком, который долго и славно служил Короне и пользовался огромным уважением и известностью в политических кругах.
Но когда он заболел, то уподобился дубу, в который ударила молния: корни и часть ветвей еще жили, но в главной, почерневшей и расколотой части ствола уже не было ни сил, ни былой мощи.
Если бы он мог умереть сразу, в самом начале болезни, на десятом году своей семейной жизни, все искренне, с огромным сожалением оплакали бы его, но сохранили о нем память как о чудесном благородном человеке.
Но лорд Бакли продолжал жить, мучаясь сам и мучая всех близких и друзей постоянными жалобами и придирками. В результате болезни у него очень изменился характер, и в конце концов по своей собственной вине он потерял уважение всех друзей и любовь жены и дочери.
Роксана прекрасно знала, что нельзя радоваться, когда кто-то умирает, и все же, когда она, одетая в глубокий траур, шла за гробом отца, она понимала, что вся эта скорбь присутствующих на похоронах — чистое притворство.
Она думала тогда, что после стольких мучительных лет отец наконец освободился от своего исстрадавшегося тела. И вот теперь, на похоронах тети Агнес, она рыдала так, как никогда бы не смогла плакать по отцу.
Это казалось так жестоко и несправедливо! Почему Агнес Хелдерик умерла именно теперь, когда она была так счастлива, подарив своему любимому мужу сына, о котором они мечтали в течение долгих лет?
Но если Роксана чувствовала себя несчастной, то можно было себе представить, какие муки испытывал Питер Хелдерик, чье горе, казалось, поглотило его полностью.
Он не просто обожал свою жену всем сердцем и душой, за все эти годы совместной жизни она стала его частью, без которой невозможно дальнейшее существование.
Он был теперь подобен потерявшему управление кораблю, и, как думала Роксана, про него действительно можно было сказать, что погас свет его жизни.
Питер вновь включился в работу, ради которой приехал на Бали, и продолжал отдавать ей всего себя с не меньшим энтузиазмом и целеустремленностью, так свойственными его горячей, страстной натуре, но со дня смерти его обожаемой Агнес он словно потерял что-то самое для него важное.
Прежде, пока она была жива, все, что он говорил или делал, было как будто продиктовано откуда-то свыше и шло из него совершенно спонтанно, легко и просто. Теперь же создавалось впечатление, что он лишь заставляет себя механически выполнять свои обязанности, и временами Роксана даже стала подозревать, что дядя изображал чувства, которых на самом деле не испытывал.
Конечно, это были предположения Роксаны, но она была уверена, что со своей смертью тетя Агнес забрала с собой что-то, что было совершенно необходимо Питеру Хелдерику.
Вскоре после приезда на Бали Роксана поняла, почему голландцы с такой неохотой приняли даже временное постановление, позволяющее работать на острове миссионерам.
И хотя ей никто не говорил об этом прямо, она знала, что непримиримость местных жителей в вопросах религии обрекала усилия любых миссионеров на полную неудачу.
Из всего, что она читала о Бали, и того, что смогла увидеть своими глазами, наблюдая жизнь островитян, она сделала вывод, что священники, пиданда, как их здесь называли, были совершенно нетерпимы к своим соплеменникам, которые проявляли интерес к новой религии.
Когда на острове появлялись обращенные в христианскую веру местные жители, а таких было всего несколько человек, их полностью лишали общения с соплеменниками, а часто и изгоняли из своего общества.
Местные врачи отказывались лечить новообращенных христиан, и им грозили, что в случае их смерти никому из них не будет разрешено быть погребенным на местных кладбищах.
Роксана пыталась очень осторожно и тактично объяснить Питеру Хелдерику, что происходит на самом деле, но он не желал ее слушать и притворялся, что не верит ей. Но в то же время было совершенно очевидно, что он постоянно был настороже, когда объезжал близлежащие деревни.
Балийцы, обычно улыбающиеся, добродушные, приветливые люди, при виде миссионера поспешно скрывались в своих крытых пальмовыми листьями хижинах и нарочито отворачивались и уходили, когда он пытался с ними заговорить.
И только ребятишки не боялись его и смотрели на него с любопытством, ожидая, не подарит ли он им сладости.