Вас это оскорбляет?
Задавая этот вопрос, - девушка негодующе сверкнула глазами, - вы подразумеваете, вижу ли я разницу между собой и какой-нибудь потаскухой? Ответ будет: да, вижу! Вы пригласили меня к себе только ради того, чтобы затащить в постель?
Я пригласил вас, чтобы заключить сделку, - проговорил Акутагава неторопливо. – Я обдумал вновь ваше брачное предложение. И решил, что все же оно меня интересует.
Наталия заставила себя удержаться от того, чтобы с облегчением перевести дух:
Неужели?
Да. Но я поставлю свои условия.
Каковы они будут?
Я согласен заключить брачный контракт, который будет запрещать мне распоряжаться вашим имуществом, а так же допускать развод в одностороннем порядке. Однако, учитывая ваше не самое благополучное положение, я все же поставлю обязательное условие: вы родите мне ребенка, и составите завещание в пользу этого ребенка, согласно которому он будет вашим первоочередным наследником. Воспитываться ребенок будет у меня. Только на таких условиях мы можем заключить сделку.
Наталия, проглотив застрявший было в горле горький ком ошеломления, насмешливо рассмеялась:
Вы хотите объединить нашим ребенком два клана? Вы считаете, что я настолько нуждаюсь, что соглашусь на эту авантюру?
Для вас это наименее травматичный вариант развития событий. И вы тоже, так или иначе, выиграете от этой сделке, потому что, если я умру раньше вас – все мое наследство перейдет к этому ребенку. Впрочем, - Акутагава отступил от двери, и галантным жестом ее распахнул, - принуждать я вас не собираюсь. Благодарю за отличную компанию за ужином и удачного пути назад, в Россию.
===================
2
Наталия стояла, внутренне внезапно потяжелев, как будто став каменной. Вот как он решил играть! Или она ему говорит «да», или же…
«Удачного пути назад, в Россию…»
Припереть ее к стенке своим контрпредложением и так оскорбительно, так унизительно предложив выбирать или убираться восвояси! И он знает, что она решит. Он заранее знал – потому-то тут и приготовлена постель, и так саркастично поблескивают бокалы при приглушенном, «эротическом» свете.
Это необязательно, - ее голос словно послышался издалека и не принадлежал ей. Она, презрительно скривившись, кивком указала на постель. – Ребенка можно зачать лабораторным способом. Он эффективнее и…
Будет не столь унизителен? – закончил за нее мужчина. Дверь закрылась, ведь она только что признала свою капитуляцию. Он Сделал к ней шаг и она непроизвольно, не совладав с собой, отступила назад.
Это сделка в первую очередь. Нам не нужно прибавлять к этому какие-то личные моменты.
У меня иной взгляд на это. Знаете, почему? – Акутагава подчеркнуто неспешно скинул пиджак, затем принялся расстегивать запонки на сорочке, в то время как Наталия безуспешно пыталась скрыть свое замешательство. – Потому что вы мне враг, Наталия. Я стал виновником гибели вашей бабки и вы ненавидите меня.
Это не относится к делу…
Еще как относится. Я не могу позволить вам вот так ненавидеть меня. «Личные моменты», как вы выразились, играют очень большую роль в человеческих взаимоотношениях, в том числе и в случаях, когда речь идет о мести.
Девушка, наконец, поняла, к чему именно он клонит. И вызывающе, осознанно презрительно, рассмеялась:
Вы полагаете, что, если я буду спать с вами, то во мне возникнут какие-то чувства к вам? И эти самые чувства помешают мне в какой-то момент отомстить вам?..
Я приложу к этому все усилия, - спокойно ответил ей Акутагава, стягивая с себя сорочку и обнажая свой торс. У него было тело не политика, а воина: идеальное телосложение, ни капли жира, никакой дряблости – только рельефные мускулы, обтянутые гладкой кожей. Сходства с воином придавал ему и шрам на левом боку, чуть ниже ребер, появившийся явно после ножевого удара. Наталия, даже если б и захотела, не смогла бы оспорить того факта, что перед ней стоит очень привлекательный мужчина. Породистый мужчина, который отлично знает, какое производит впечатление…
Когда он сделал к ней шаг, Наталия принудила себя остаться на месте, а не отступить вновь назад в бессознательном паническом порыве. Она оставалась неподвижной, когда пальцы Акутагавы коснулись бретелек ее черного платья и неспешно приспустили их. Наклонив голову, он прикоснулся губами к ее плечу, один раз, другой… Девушка сжала кулаки. У него были очень нежные губы, а аура силы и сексуальности, исходившие от его полуобнаженного тела, невольно действовали на ее собственное тело. Всего лишь легкие поцелуи – а где-то внутри нее уже зарождается ответное тепло, предательское дрожание… Потом он отстранился, и зашел к ней за спину, чтобы расстегнуть застежки на корсете платья.
И все же, вы ошибаетесь, - промолвила та едва слышно, так, что самой ей показалось, будто сердце у нее стучит громче, чем звучит голос.
Его дыхание опалило изгиб девичьей шеи, губы почти прижались к уху Наталии, шепча:
Мне нравится одна старая русская история. Об одном князе и княжне. Однажды князь Владимир посватался к Рогнеде, дочери князя Рогвольда, наслышав о ее необыкновенной красоте. Но Рогнеда отвергла Владимира, назвав его сыном рабыни, недостойным ее руки. Оскорбленный князь собрал войско и пошел войной на ее отца, Рогвольда… - застежки платья расстегивались легко, одна за другой. Лиф уже ослаб и не стягивал грудь девушки, готовый в любой момент соскользнуть и обнажить то, что было раньше под ним скрыто. – Владимир штурмом взял город, которым правил Рогвольд, и превратил всю княжескую семью в своих пленников. Гордую Рогнеду он взял силой, после чего у нее на глазах казнил ее отца, мать и братьев…
Акутагава потянул корсет, и платье, не удерживаемое ничем, сползло вниз, чуть задержалось на бедрах, но через миг упало на пол. На Наталии остались только черные кружевные трусики и пояс, удерживающий чулки. В спальне было тепло, но по коже девушки пробежали мурашки, а соски на ее небольшой упругой груди напряглись. Ладонь мужчины пробежала по ее плечу, следом опустилась на грудь, подушечками пальцев коснувшись сосков – после чего опустилась еще ниже, на плоский живот, остановившись у линии трусиков. Наталия прикрыла глаза, кусая себе губы – он всего лишь прикасается к ней, а ее тело уже ноет в предвкушении большего! Мерзавец!..
После победы в войне, Владимир сделал Рогнеду одной из своих жен, - продолжил Акутагава, освобождая её от пояса и чулков. – Она родила ему сыновей и смирилась со своей участью. Она полюбила того, кто стал причиной смерти всех ее родных. Но Владимир вскоре разлюбил ту, ради которой пролил так много крови и нашел себе другую забаву. И тогда Рогнеда решилась убить мужа – не из-за мести за умерщвленных родных, а из-за оскорбленной гордости. Она простила мужу убийство родителей, но не смогла смириться с его равнодушием...
Теперь она была полностью обнажена. Напоследок Акутагава вытащил из ее волос шпильки, украшенных алмазной крошкой, и ее темные волосы рассыпались по плечам и спине. Наталия повернулась к нему, глядя не него с вызовом – без каблуков она была все ниже его и ей пришлось вздернуть подбородок вверх, что придало ее облику еще больше спесивости.
Прекрасная история, - ее губы тронула хищная улыбка. – Как мило, что вы утрудили себя уроком русской истории. Только я не Рогнеда Полоцкая. И, если я решу нанести удар, моя рука, в отличие от ее, не дрогнет… - она сама, не дожидаясь его последующих действий, сделала последний шаг, прижавшись к нему и положив свои горящие в томном огне ладони ему на грудь. – Клятвенно обещаю вам это, будущий мой супруг.
Их взгляды встретились: ее синие схлестнулись с его бледно-карими; они замерли на мгновение, потом Акутагава усмехнулся:
Раз так, мы будем отличной парой.
Девушка тоже хмыкнула, оценив его шутку. Что ж, раз это должно произойти – пусть произойдет. Отступать уже поздно и бесполезно. Она, обвив его шею руками, притянула к себе, раскрывая губы навстречу поцелую. От кожи Акутагавы едва ощутимо пахло терпким мужским одеколоном и дымом крепких сигарет. Его первый поцелуй был поверхностным, изучающим ее – вкус губ, их мягкость и податливость. Воздух, коим они дышали, теперь Акутагава и Наталия пили друг из друга. Затем он наклонился к ней сильнее, углубляя этот поцелуй, заставляя исторгнуться из ее груди тихий стон.