Акутагава целовал ее так, что все тело сводила сладостная судорога, а разум опьяняло предвкушение еще большего наслаждения. Что ж, по крайней мере, это будет не так противно, как она опасалась…
Она, не разрывая поцелуя, расстегнула ему брюки, помогая освободиться от оставшейся одежды. Все, что происходило дальше, слилось для нее в сумасшедший, яркий ураган ощущений. Казалось, сознательная часть ее «я» отключалась на время, и все оставшееся ее существо отдалось единому страстному порыву. Когда ее мысли вновь обрели ясность и стройность, а сердцебиение немного успокоилось, Наталия обнаружила себя в объятиях того, кого она так ненавидела. Разомлевшая от шикарного секса, словно никогда и не знавшая эротической лихорадки, она приняла из его рук сигарету и закурила от протянутой зажигалки. Не отказалась она так же и от бокала великолепного вина.
«И что же ты запланировал дальше?» - мысленно обратилась она к Акутагаве. Его лицо было столь же спокойным и непроницаемым как и прежде – он ничем не выдавал своих истинных эмоций. Превосходный любовник и столь же превосходный интриган. Бабушка Адель была права, у него есть чему поучиться… И, прежде чем настанет время его уничтожить, она, Наталия Харитонова, возьмет у него все, что только можно взять.
«Я хорошая ученица. И, будь уверен, я КАК СЛЕДУЕТ отблагодарю тебя за все!»
Выбери любую комнату на вилле, какая понравится, - заговорил он, покидая постель и начиная облачаться в одежду. – Я уже распорядился, чтобы весь твой багаж перевезли сюда. Пока идет подготовка к свадьбе, будешь жить здесь.
Почему я должна жить здесь? – нахмурилась Наталия, настораживаясь.
Здесь безопаснее всего: как только в России узнают, что ты выходишь за меня, они попытаются добраться до тебя и уничтожить. На вилле уже приняты дополнительные меры безопасности. Завтра же мои люди запустят пиар-кампанию, которая будет сопровождать нашу помолвку и свадьбу – и ты тем более должна быть рядом.
«Черт, а ведь он прав! – досадливо размышляла Наталия, недовольная тем, что сама этого не поняла. – Меня скорее решат убить, чем позволят выйти за него…»
Располагайся со всеми удобствами, здесь, на вилле, ты найдешь все, что может понадобиться, - Акутагава накинул сорочку, затем пиджак и окинул ее обнаженное тело, худощавое, но все равно притягательно-красивое, одобрительным взглядом. – Вся прислуга в твоем распоряжении.
А если я решу жить в ТВОИХ апартаментах? – язвительно, из чистой вредности, полюбопытствовала она.
Это единственное место в этом доме, куда ты не имеешь права входить, - он одарил ее очаровательной улыбкой, под которой, впрочем, и не попытался скрыть леденящего холода. – Считай это моим капризом. Приятных снов, княгиня Харитонова.
Откланявшись почти официально, он, забросив пиджак на плечо, покинул гостевую спальню.
___США, Гавайи ____
Иногда мне кажется, что ты все же чуточку сумасшедший! – пробормотал Коннор, с сомнением глядя на темную бурую корку застывшей лавы, испещренную многочисленными витиеватыми трещинами. Помимо всего прочего здесь пахло серой и адовым пеплом, целым коктейлем газов, щекотавшими ноздри.
В сумраке кратера двухсотметрового кратера можно было без труда заметить, что эти трещины алеют – где-то под этой коркой находилась раскаленная лава, скованная сравнительно небольшой коркой остывшей лавовой породы. Юки уже перешел с безопасной каменной террасы, и стоял прямо на этой корке с таким беспечным видом, будто это был не кратер одного из наиболее активных вулканов земного шара, а где-то на Таймс-Сквер, под изрыгающих фейерверк цветов рекламных щитов. Коннор и Юки были облачены в специальные огнеустойчивые костюмы и обувь, а к поясу каждого были прикреплены страховочные тросы. Чуть поодаль, на каменном уступе стояли инструкторы из гавайского национального вулканического парка и телохранители Ваалгора.
Ты сам хотел сопровождать меня, и узнать каково это – быть полевым специалистом, - рассмеялся молодой человек в ответ. Потом он шутливо топнул ногой по лавовой корке: - Прогнозы вулканического центра обещают затишье на ближайшее время. На сегодня уж точно.
Я не привык безоговорочно верить прогнозам.
Ах да, я и подзабыл, что ты считаешь большинство ученых шарлатанами!
Просто напросто меня напрягает мысль о том, что под тонким слоем камня бурлит лавовое озеро, в которое я могу провалиться в любое мгновение…
В древности верили, будто гибель в кратере вулкана сулит человеку бессмертие и почет, коими обладали только боги. По крайней мере, на это рассчитывал Эмпедокл Акрагантский, когда бросился в жерло вулкана.
В таком случае, я не хочу быть бессмертным, - удрученно покачал головой Коннор.
Юки вновь рассмеялся. Перепрыгивая через особенно широкие трещины, он зашагал прочь, с любопытством глядя по сторонам. Он давно хотел побывать в кратере вулкана Килауэа, славящимся своим лавовым озером, по окаменевшей поверхности которого в благоприятные дни можно совершить увлекательную прогулку. Коннор вновь пригляделся к алеющим разломам, нахмурился, но все же ступил на застывшие породы. К его удивлению, те не зашатались под ним как талые льдины, как он опасался – казалось, что они действительно вполне надежные. Но передвигаться Коннор предпочел с максимальной осторожностью, при этом стараясь поспеть за Юки.
Ты знаешь, что, по преданию, в этом кратере живет огненная богиня Пеле? Она управляет вулканами, приказывая им впадать в спячку на столетия или же, напротив, пробудиться и начать яростно извергаться, - говоря все это, Юки то и дело приостанавливался, но не затем, чтобы подождать Коннора, а чтобы присесть на корточки и заняться разглядыванием какого-нибудь ничтожного, на взгляд Ваалгора, предмета: грязи, камня, осколка лавового стекла, перьев пепла. – Когда-то гавайцы считали, что этот остров является «пупом мира». Наверное, отчасти они были правы.
Почему? – без особого интереса спросил Коннор, только ради того чтобы о чем-нибудь спросить.
Гавайские острова были образованы деятельностью вулканов, и, если считать подводную часть, выходит, что вулкан Мауна-Лоа, с примыкающим к нему Килауэа, и вулкан Мауна-Кеа – самые высокие пики мира. Их высота превышает десять километров и продолжает расти… - молодой человек, наконец, остановился. Задрав голову вверх, он залюбовался лазурным тихоокеанским небом, обрывок которого нависал над кратером. Отсюда можно было увидеть, как золотые солнечные лучи, врываясь в недра вулкана, скользят по темным и неровным стенкам кратера. Слышны были голоса птиц, эхом отдающиеся от этих стен и посвистывание ветра, словно бы играющего на каком-то причудливом музыкальном инструменте.
Юки сделал глубокий вдох, совершенно не обращая на резкий запах вулканических газов, и прикрыл глаза. Сердце его билось ровно, он был спокоен. Его ничуть не пугала огненная начинка каменного пирога, на котором он стоял – Юки мог волноваться там, снаружи, в том мире, который прочие люди считали безопасным и привычным – но, оказываясь буквально в объятиях древней и дикой природной мощи, он чувствовал умиротворение. Он был там, где должен быть.
«Юки…»
Он не открывал глаз, узнавая этот голос. Голос Акутагавы. Перед мысленным взором Юки исчезли стены вулканического кратера, вместо них вокруг растелились скалистые просторы индийской долины Парвати, откуда начинался святой путь в Кирганга, место, где бог Шива медитировал две тысячи лет. Они прибыли сюда, чтобы вдохнуть волшебного высокогорного воздуха и искупаться в целебных горячих источниках… Юки только-только закончил Брауновский, и, перед тем как он начал искать работу, они с Акутагавой уехали отдыхать.