— Просят вас, лейтенант, и это сестра всех людей Урсула. О, послушайте, что я подумала: мы сегодня собирались к Картеру, а он всегда рад новым людям. Почему бы вам с Леоной не пойти с нами? Вам понравятся фантасты. Они чокнутые.
Мэтт покорно пожал плечами.
— Может и не повезёт.
— Да, сестра? — отвечая на звонок, Маршалл про себя улыбался.
— Леона сказала мне, что вы еще не вернулись, и я подумала, что позвоню сюда. Это может быть важно.
— Да?
— Те чётки. Сестра Перепетуя говорит, что это очень известный образец резного искусства, считавшийся утерянным. И что их сделал Доменико Салтимбанко, судя по тому, как она произносит его имя, личность в высшей степени выдающаяся, по заказу первой миссис Фаулер Фоулкс.
Маршалл выругался и поспешно извинился.
— Не извиняйтесь, лейтенант. Это и правда удивительно, ведь мы только сегодня говорили о Хилари Фоулксе, не так ли? Но это не мать Хилари; думаю, он родился во втором браке. Первая миссис Фоулкс была католичкой и в высшей степени почтенной прихожанкой.
— Не знаю, как и благодарить вас, сестра.
— Если вы действительно хотите отблагодарить меня… Но нет. Не буду даже просить. Ведь я стараюсь быть добродетельной. До свидания, лейтенант.
Объявление гласило:
!!!ОПАСНАЯ ЗОНА!!!
НИТРОСИНКРЕТИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ
!ВХОД ВОСПРЕЩЁН!
Маршалл остановился, созерцая его.
— Так, — заметил он. — А что такое, чёрт возьми, нитросинкретическая лаборатория?
— Хорошая шутка, да? — улыбнулся Мэтт Дункан. — Понимаешь, из-за того, что этот дом стоит на холме, люди обычно подходят к этой двери, а не главному входу. Это кабинет Остина, и он потратил кучу времени на коммивояжёров. Стук в дверь отвлекает, когда работаешь над крахом межгалактической империи. Но с тех пор, как он повесил эту табличку, продавцы глядят на неё, пожимают плечами и удаляются ко всем чертям.
— Попробую что-нибудь такое, когда дети спят, — засмеялась Леона.
— Дети… — повторила Конча. — Должно быть, так приятно произносить это столь непринуждённо.
— Я говорю непринуждённо? Конечно, я пытаюсь, но всё ещё каждый раз меня охватывает какое-то тепло.
Маршалл отказлялся.
— Дети спят дома под надзором компетентной девицы. В данный момент они её дети, а мы — просто люди. Пошли, дорогая. Посмотрим этот фантастический зверинец.
В должной двери их встретила Бернис Картер.
— Остин вещает, — мягко проговорила она. — Отложим представления, пока он не закончит.
— Это Маршаллы, — сообщил Мэтт. — Они просто хотят послушать.
— У них будет такая возможность, — сказала Бернис.
В тот вечер зверинец имел скудный ассортимент. В большой гостиной сидели всего пятеро. Высого и худого, разместившегося в тяжёлом кресле у настольной лампы, Маршалл по праву счёл хозяином. Что до остальных, один был несколько пухл и невысок — что-то вроде версии Хилари для бедных, без того почти бессознательного представления о собственной важности, которое даётся только урождённому наследнику Фоулкса. Другой был коренастой личностью серьёзного вида с козлиной бородкой (но без усов). Ещё один, юнец с дружелюбным лицом, мог быть второкурсником в колледже. Четвёртым был невысокий мужчина с острыми чертами лица, чьи глазки выражали странную смесь скуки и полного погружения в тему.
— И в этом, — разглагольствовал Остин Картер, — и состоит проблема с его писаниями. Они слишком галактичны. Научная фантастика интересна до тех пор, пока сохраняешь человеческий взгляд на мир. Конечно, читатель должен подумать: “Бог мой, это чудесно! Космические корабли, бластеры и всё такое!” Но он должен думать и другое: “В конце концов, может, я именно это и чувствовал бы на космическом корабле”. Если ваши концерции станут слишком грандиозными, вы оставляете читателя на тысячу парсеков[28] позади себя.
— И всё же его вещи продаются, — возразил остролицый. — А фанаты с воем требуют новых.
— Держу пари, долго так не продержится. Только пока удаётся занимать читателя новыми концепциями. В конце концов, он скажет: “Фу-уй!” и вернётся к более привычным банальностям вроде моих или здесь присутствующего Джо, ибо мы скромно полагаем разрушение солнечной системы или даже одной планеты достаточно колоссальным, не требуя налево и направо уничтожения галактик.
Второкурсник открыл рот, задумался и нерешительно проговорил:
— Стэплдон.
— Олаф Стэплдон[29] — особый случай. С одной стороны, он великий писатель, и почти всем нам не стоит и надеяться с ним сравняться. С другой стороны, он не выходит на журнальный рынок. Но, прежде всего, он обладает удивительнейшей способностью так подводить читателя к своим величественным концепциям, что тот готов принять их за уже знакомые.
28
Внесистемная астрономическая единица измерения расстояния, равная, если избегать формального определения, 3,2616 светового года.
29
Уильям Олаф Стэплдон (1886–1950) — английский философ-футуролог и писатель-фантаст, один из основоположников английской фантастики наряду с Г. Уэллсом, стоявший у истоков её поворота от развлекательной литературы к постановке серьёзных проблем. Оказал большое влияние на современнных ему авторов, однако в настоящее время малоизвестен, особенно в России.