Сестра Урсула стояла у двери в холл.
— Посмотрите.
Маршалл посмотрел. Мало того, что была нажата кнопка, указывающая, что дверь заперта. Её можно легко захлопнуть за собой. Но изнутри была накинута и цепочка.
Он не проронил ни слова. Аккуратно обернув руку носовым платком, он взялся за ручку, повернул её, чтобы освободить замок, и открыл дверь. С надетой цепочкой она приоткрылась примерно на дюйм. Недостаточно далеко, чтобы протянуть руку и накинуть цепочку.
Упрямая досада застыла на его лице.
— Кто-то защёлкнул её потом.
— Кто? Когда? Вспомните, лейтенант, что до вашего приезда в комнату не входил никто, кроме мистера Фоулкса. Потом миссис Фоулкс не заходила дальше порога. Когда она попыталась продвинуться вперёд, вы её отбросили. Когда вы ушли, я, следуя вашим инструкциям, наблюдала, чтобы никто не входил. А затем там встал сержант Рэгленд.
— И?
— И… Прошу вас, не сдерживайтесь из-за моего присутствия, лейтенант. Выражайтесь свободно, если хотите. Но, боюсь, вы вновь столкнулись с тем, что Леона называет проблемой запертой комнаты.
Доктор закончил осмотр и встал.
— Отвратительно, — заметил он. — Но я-то его вытащу. Окей, мальчики! — Он махнул санитарам с носилками.
— Вы не можете подождать до приезда фотографа? — запротестовал Маршалл.
— Прошу прощения, мальчик мой. — Он был моложе Маршалла, но эта фраза казалась частью его профессионального снаряжения. — Что вы предпочитаете: фотографию трупа или беседу со здоровой жертвой? Так что смиритесь.
— Подождите. Нам понадобятся его отпечатки, если мы хотим что-нибудь узнать из этой комнаты. Если этот стол послужит площадкой… — Стол послужил, и Маршалл занялся безвольными руками Хилари. — Когда я смогу с ним побеседовать? — спросил он, покончив с этим.
— А я знаю? Может быть, днём. Приходите попозже — и посмотрим. Хотя, возможно, придётся посадить его на опиаты. А ведь почти попал. Судя по тому, где вошёл нож, ждёшь, что он заденет сердце. Но удар был направлен вправо. Странно.
Маршалл отложил лист с отпечатками.
— Теперь можете забирать его. Будете осторожны с рукояткой, когда станете вынимать нож?
— Отпечатки? Я знаю своё дело, мальчик мой, и если убийца знал своё, это всё равно неважно. Увидимся вечером.
— Подождите, — вмешалась сестра Урсула.
— Да, сестра?
— Могла ли быть эта рана нанесена самому себе?
Доктор высокомерно фыркнул.
— Смотрите. — Он схватил лейтенанта, развернул его и ткнул длинным пальцем в точку между позвоночником и левой ключицей. — Попробуйте заколоть себя туда. Просто попробуйте.
— Боюсь, я к этому непривычна. — Сестра Урсула попыталась. — Но, мне кажется, если бы не мешали рукава, я бы могла дотянуться туда.
— Дотянетесь, конечно. — Доктор продемонстрировал. — Плечевые мускулы придётся поднапрячь, но дотянуться можно. И даже ударить, пожалуй, можно. Но снизу. Так что, даже если бы вы нанесли удар с достаточной силой, чтобы проникнуть внутрь, в чём я сомневаюсь, удар был бы направлен вверх. А у этой раны — вниз.
— Этого нельзя добиться иным путём? — спросил Маршалл. — Сверху?
— Физическая невозможность, — догматически отрезал доктор.
Носильщики прошли в соседнюю комнату. Вероника Фоулкса принялась нечленораздельно и коротко стонать, когда её лежавшего без сознания мужа понесли мимо неё.
— Тогда он, определённо, подвергся нападению, — сказал Маршалл.
Доктор ещё раз фыркнул и безмолвно удалился, пригнувшись в манере Граучо Маркса[37].
— Так, — присвистнул Маршалл. — Спасибо, что прояснили этот пункт, сестра. Я считал это само собой разумеющимся — а так думать всегда плохо. Но теперь мы уверены, и куда это нас приводит? — Он открыл дверь ванной. Там было одно оконце. Карлик, вероятно, протиснулся бы через него, но даже карлик нарушил бы аккуратный ряд бритвенных принадлежностей, расставленных на подоконнике. (Среди них, как заметил Маршалл, не было талька, прорекламированного Хилари Сент-Джоном Фоулксом в общенациональном масштабе.)
Он отдёрнул занавеску душа. Кабинка была пуста.
Он вернулся в кабинет. Одно из больших окон было открыто. Оба прикрывали изнутри экраны. Он отвернул экран и высунулся. Стена была абсолютно голой, если не считать окон. Никаких карнизов, ничего, кроме подоконников, на добрых пятнадцать футов в любом направлении. Тремя этажами ниже — голая цементная площадка.
Он обернулся.
— Проблема, — заметил он, — не в том, чтобы попасть внутрь. Нет ничего опровергающего версию, что нападавший мог дожидаться здесь, возможно, спрятавшись в ванной, когда Хилари зашёл ответить на мой звонок. Но что касается выхода… Сестра, я могу вам дать три возможных описания этого потенциального убийцы.
37
Джулиус “Граучо” Маркс (1890–1977) — американский комик, один из пяти братьев Маркс, обычно выступавших совместно. Его характерный образ хамоватого лже-интеллектуала отличался своеобразной манерой двигаться и жестикулировать.