Шахтная пусковая установка МБР Р-16 имела впечатляющие размеры — глубина до 46 метров, внутренний диаметр более 8 метров. Сверху шахту закрывало плоское многотонные сдвижное защитное устройство.
Ракета, приспособленная для подземного старта, получила обозначение Р-16У и впервые стартовала из шахтной пусковой установки «Десна-В» 13 июля 1962 года.
Для развертывания первых боевых ракет Р-16У был выбран район Плесецка, где в 1961 году началось строительство наземных и шахтных пусковых установок. Первый ракетный полк Р-16У состоял из трех дивизионов, два из которых имели по два наземных старта, а третий — три шахтные пусковые установки. Через год в строю было 50 ракет.
Развертывание боевых позиций МБР Р-16У шло быстрыми темпами — денег на создание ракетно-ядерного щита (или меча?) не жалели. К 1965 году их количество достигло максимума. РВСН получили 202 шахтные пусковые установки тяжелых межконтинентальных баллистических ракет Р-16У в нескольких районах базирования: у городов Бершеть (Пермская область), Нижний Тагил, Бологое (Калининская область), Итатки (Томская область), Йошкар-Ола, Новосибирск, Шадринск (Курганская область), Юрья (Кировская область).
Основным недостатком ракет Р-16У оставалось значительное время подготовки к пуску — 3 часа 10 минут, которое к 1966 году удалось сократить до двух с половиной часов. Недостаточную точность стрельбы — круговое вероятное отклонение составляло около десяти километров — планировали компенсировать повышенной мощностью ядерной боеголовки. Она варьировала от трех до шести мегатонн.
Использование группового старта также нельзя было признать удачным решением — одна американская ракета (точность стрельбы которых в несколько раз превосходила показатели советских ракет) могла уничтожить сразу три советские МБР.
В июне 1966 года пуск ракеты Р-16 из шахтной пусковой установки продемонстрировали президенту Франции Шарлю де Голлю, побывавшему в сопровождении Л.И. Брежнева и Р.Я. Малиновского на Байконуре. Осенью того же года пуски баллистических ракет показали руководителям социалистических стран.
Не все гладко шло и у С.П. Королева, разрабатывавшего межконтинентальную баллистическую ракету Р-9 (8К75). Первый ее пуск 9 апреля 1961 года также, как и у М.К. Янгеля, закончился взрывом ракеты, правда, через несколько секунд после старта и без жертв. 21 апреля пуск прошел успешно, но испытания Р-9 затянулись до 1964 года (хотя параллельно шло развертывание боевых комплексов — так, в 1963 году РВСН получили первые две боевые ракеты, через год их стало 11, а в 1965 году достигло максимума — 29). Лишь 21 июля 1965 года она была официально принята на вооружение РВСН.
Для запуска ракет Р-9А создали наземные стартовые комплексы «Долина» и подземные шахтные пусковые установки «Десна-В». Мощность ядерных боеголовок новых ракет варьировала от полутора до четырех мегатонн.
Ракета С.П. Королева Р-9А стала последней советской межконтинентальной баллистической ракетой на жидком кислороде, принятой на вооружение. Слишком много у нее было противников, считавших, что время подобных машин безвозвратно прошло. Поэтому развернули их в семь раз меньше, чем янгелевских Р-16.
Сами же создатели Р-9 придерживались иного мнения. Так соратник Королева, Д.И. Козлов, подчеркивал:
«По своим боевым, техническим и эксплуатационным характеристикам „девятка“ превосходила американские ракеты „Атлас-Д“, „Титан-1“ и даже первые модели „Минитменов“. По многим своим характеристикам она обошла ракету Янгеля Р-16 и даже более позднюю ракету Челомея УР-100…
Межконтинентальная баллистическая ракета Р-9.
Впрочем, судите сами. Наша межконтинентальная „девятка“ была меньше по размерам и легче по весу (80 тонн), чем одноступенчатая ракета средней дальности М. Янгеля Р-14, хотя и превосходила ее почти вчетверо по дальности поражения противника! „Девятка“ была почти вчетверо легче Р-7 и вдвое легче своей сверстницы Р-16, к тому же будучи на восемь метров короче последней. Она обладала мощной, но компактной термоядерной „головой“ в 5—10 мегатонн и достаточно высокой по тем временам точностью поражения: круговое вероятное отклонение не более 1,6 км.
Техническую готовность к пуску удалось довести в шахтном варианте до 5 минут, что было втрое лучше, чем у американского „Титана“. Помнится, во время одного из испытаний на Байконуре я сам хронометрировал запуск нашей „девятки“ со стартового стола: от момента вывоза из монтажно-испытательного корпуса до подъема прошло менее 20 минут…