Вирджиния уже раз пятьдесят слышала эту загадку, и каждый раз ей хотелось запустить чем-нибудь тяжелым в своего родственника. Но она никогда не делала этого. Во-первых, потому, что Джексоны никогда не разбрасывались вещами. А во-вторых, дядя Роберт был состоятельным и бездетным вдовцом, и Вирджиния воспитывалась в страхе и уважении к его деньгам. Если бы она обидела дядю Роберта, он исключил бы ее из своего завещания — предполагалось, что она была включена в него. Вирджинии не хотелось быть вычеркнутой из завещания дяди Роберта. Она была бедна и знала саднящую горечь бедности. Поэтому девушка терпела его шутки и даже обращала к нему кроткие вымученные улыбки. Правда, была еще надежда получить что-то от их очень богатой кузины Мэри Карстон, когда она тоже умрет, но та была далеко, в Австралии, а дядя Роберт рядом.
Тетя Патриция, прямая и порывистая, как восточный ветер, критиковала бы Вирджинию по любому поводу — девушка даже не могла предсказать, по какому, так как тетя Патриция никогда не повторялась в своих критических замечаниях, всегда находила что-нибудь новенькое, что каждый раз больно ранило самолюбие. Тетя Патриция гордилась тем, что прямо говорила то, что думала, но не переносила, когда другие люди делали то же самое в отношении ее. Вирджиния могла бы гордиться обратным: она никогда не говорила того, что думала. Если ей вообще пришло в голову чем-то гордиться.
Кузина Джорджина, названная в честь прапрапрапрабабушки, которая, в свою очередь, носила имя какого-то там короля Георга Четвертого, тщательно перечисляла имена родственников и друзей, умерших после последнего пикника и размышляла по поводу того, «кто же из нас окажется следующим».
Тетя Эйлин бесконечно говорила бы Вирджинии о своем муже и о пристрастии к младенцам, потому что Вирджиния была единственной, кому можно было говорить об этом. По этой же причине кузина Лилиан (по строгому учету родственных связей в семействе Джексонов, первая кузина Лилиан уже отправилась в мир иной), высокая, худая женщина с чрезмерно чувствительным характером, что было всеми признано, бесконечно описывала бы страдания, причиняемые ей воспаленными нервами. А Корнелия, самая прекрасная представительница всего клана Джексонов, обладавшая всем тем, чего была лишена Вирджиния, — красотой, популярностью, успехом, — демонстрировала бы свое великолепие, играла бы всеобщим поклонением и подчеркивала бы свои ослепительные любовные победы перед серенькой Вирджинией. Ничего этого сегодня не будет. Не будет этих кропотливых сборов вплоть до чайных ложек. Упаковка вещей всегда возлагалась на Вирджинию и кузину Мелисандру. Однажды, шесть лет назад, куда-то затерялась серебряная ложка, которая сохранилась еще со свадьбы тети Тримбал. Вирджиния никогда не видела этой ложки, но ее призрак возникал на каждом семейном празднике.
Да, Вирджиния точно знала, что представлял бы из себя этот пикник, и благословляла дождь за то, что он спас ее от семейного сборища в этом году. Если тетя Тримбал не отпразднует свою священную дату именно в этот день, она не будет праздновать ее совсем. Слава Богу, что все складывалось именно так.
Поскольку пикник отменялся, Вирджиния приняла решение, если дождь не прекратится до полудня, пойти в библиотеку и взять новую книгу Фрэнка Стеджера. Вирджинии не позволяли читать романы, но книги Фрэнка Стеджера совсем не были романами. Это были «книги по естествознанию», — как сказала библиотекарша миссис Ричард Джексон. «Они о лесе и птицах, насекомых и прочих подобных вещах». Поэтому Вирджинии позволяли читать их, хотя не без сопротивления, поскольку всем было очевидно, насколько девушка поглощена ими. Чтение разрешалось, даже поощрялось для развития кругозора, укрепления веры, а книги развлекательные считались опасными. Вирджиния не знала, расширяется ее кругозор или нет. Но она смутно ощущала, что, если бы она прочитала книги Фрэнка Стеджера много лет назад, жизнь ее могла бы сложиться иначе. Вирджинии казалось, что в его книгах видны проблески того мира, в который она могла когда-то войти, но двери которого сейчас навсегда закрыты перед ней. Книги Фрэнка Стеджера появились в библиотеке Хайворта только в прошлом году, хотя библиотекарша сказала, что он широко известный писатель уже давно.
— Где он живет? — спросила Вирджиния.
— Никто не знает. Судя по книгам, он должен быть американцем, но у нас нет о нем никаких точных сведений. Издательство тоже умалчивает об этом. Его книги настолько популярны, что их почти никогда не бывает на месте, хотя я совсем не понимаю, что люди находят в них и отчего сходят с ума.