С богами беседуя, Брахма изрек: «Непреложно
Проклятие Умы! Ею отменить невозможно.
Но старшую дочерь царя Гималаев к зачатью
Ты, Агни, склони, осененный моей благодатьи!
Родит она сына с божественной силой и статью,
Такого, что справится с боговраждебною ратью!
И матерью Ума племяннику будет второю,
Поскольку он Гангой рожден - ее старшей сестрою».
Премного утешены Брахмой, не медля и часу,
Отправились боги на гору святую, Кайласу.
От века ее почитали хранилищем злата.
Здесь Агни увидел безгрешную дочь Химавата.
«Веленье бессмертного Брахмы,- сказал он,- святыня!
И сына должны мы родить непременно, богиня!»
Небесною девой прикинулась Ганга без гнева
И Богу Огня предалась, как небесная дева.
Пылая, он семя свое заронил ей во чрево.
На Гангу оно оказало такое влиянье,
Что каждая жилка ее излучала сиянье.
Но время приспело, и Паваке молвит богиня:
«Мне тягостен блеск несказанный - твоя благостыня!
Час от часу он возрастает! Нести я не в силах
Такое свечение великолепное в жилах.
Во чреве моем словно пламень пылает алтарный.
Мне страшно! Спаси меня, Иавака, бог огнезарный!»
«Богиня, на скат в Гималаях, не слишком отвесный,
Дитя положи!» - отвечает он Ганге небесной.
И Ганга на землю холодную горного склона
Слагает сверкающий плод богоносного лона.
Едва он к земле прикоснулся на склоне покатом,
Как стало его вещество пламенистое златом.
Где почву прожгла неземной этой сущности едкость,
Под ней серебро залегло, дорогое на редкость.
По милости чудных лучей, проницающих в недра,
Железо и красная медь их наполнили щедро.
На цинк и свинец, чтобы не было в этом нехватки,
Свеченья чудесного пущены были остатки.
На листьях и травах густых пламеневшее злато,
Как злато из Джамбу, волшебной реки, было свято.
Лесистые склоны надели такое убранство,
Что залито было немыслимым блеском пространство.
У самых вершин мирозданья, пылающих яро,
Из этого великолепья родился Кумара.
Ему небожители дали шесть любящих нянек.
Был звездами вскормлен и выняньчен Умы племянник.
Криттики питомца, как сына родного, лелея,
Растили, и боги дитя нарекли «Картикея».
Сказали они: «Этот мальчик - наш отпрыск бесценный!
Своими делами прославится он во вселенной».
Купая ребенка, мужьям отвечали богини:
«Мы Скандой - Воителем - звать его станем отныне.
Видать по всему, что дитя - небожителям ровня.
Во мраке сверкает его красота, как жаровня!»
Шесть уст от природы имел богоравный младенец.
Высот мирозданья недаром он был уроженец.
И рос не по дням - по часам этот божий избранник,
Которого сразу кормили сосцами шесть нянек.
Когда он один выступал против демонской рати,
Отваги и мощи с избытком хватало дитяти.
Часть тридцать восьмая (История царя Сагары)
Царь Сагара, древней Айодхьи счастливый владетель,
Коня приготовил для жертвы, явив добродетель.
Приставили к стойлу царёва отважного внука.
Известна была Апшуману возничих наука,
И, кроме того, превосходно стрелял он из лука.
Промеж Гималаев и Виндхьи, угодная небу,
Лежала земля, где вершили правители требу.
Но ракшаса облик приняв, жеребца Шатакрату
Украл и нанес градодержцу Айодхьи утрату.
Все жречество кинулось тут же к царю:
«Не порука в общенье с богами тебе молодечество внука.
А то, что встречает препону твое благочестье,
Иначе нельзя толковать, как худое предвестье!
Найди жеребца, конокрада казни без пощады,
Чтоб не было царскому богослуженью преграды!
Расправишься с вором, повинным в таком святотатстве,
И в жертву коня своего принесешь без препятствий!»
Сын Maну когда-то взыскал за спятую заслугу
Айодхьи царя и вторую цареву супругу.
Вторая супруга Супарне сестрой приходилась.
Десятками тысяч младенцев она разродилась
И юных царевичей доблестью редкой гордилась.
Айодхьи тогдашний властитель и шурин Супарны,
Взывает к бесчисленным отпрыскам царь светозарный:
«Присвоил коня моего похититель коварный!