Их взгляды встречаются и оба неотрывно смотрят друг другу в самую душу. Рамазан нервно сглатывает сухую слюну. Следит за мимикой девчонки.
Она изменилась. Сильно.
Похудела. В глазах не покорный страх несчастной, разбитой на осколки жертвы.
В них борьба. Непримиримая. Сквозь охватившую панику читается вызов. Будто она боец, все эти дни проводивший на ринге и готовящийся к схватке.
Лера осторожно пересаживает малышку рядом на скамейку, говорит что то высокому подростку. Рамазан еще не достаточно подошел, чтоб различить ее тихий лепет.
А потом она, словно фурия, срывается с места в карьер и бежит прочь вглубь парка...
В голове демона бьется шальная радость. Это она! Его непокорная мечта. Живая одержимость.
И больше ей никогда не сбежать от него...
Лера.
Боже, что я наделала!
Дура. Наивная. Беспечная.
Расслабилась, зажила, вдохнула свободу полной грудью.
Ведь все дни я проводила в приюте. Никогда, даже ночью не позволяла себе выйти на улицу. Сколько раз Ника приглашала меня к себе в гости, в кафе, просто прогуляться с нашими воспитанниками.
Никогда я не переставала осторожничать.
Ведь знала, чем это может кончиться для меня.
Сегодня Ника поехала на прием к врачу, а преподаватели в выходной не приходят в "Мой дом".
Мне стало жаль детей, которые в такой солнечный день слонялись без дела в холле нашего здания.
Не знаю, что на меня нашло. Будто непреодолимая сила тянула на улицу.
Самой так давно хотелось выйти на свежий воздух, что я сдалась. Собрала сироток, и мы пошли дружным строем в парк на прогулку.
Я шла, как зачарованная. Впитывала запах улиц, гул машин, рассматривала одиноких прохожих. Чувствовала, как летний ветер приятно растрепывает тусклые волосы, а в кожу впитывается солнечное тепло.
Приказала себе не дрожать при виде каждой черной машины, или высоких бородатых мужчин.
Рамазан, наверняка, забыл обо мне.
Не может Дьявол хранить верность. Не будет зверь выслеживать так долго простую девушку. У него и без меня забот бандитских хватает. Выбивать долги, мучать невинных людей, насиловать женщин...
Уверенна, что для меня в его плотном графике совсем нет места.
Я искренне верила, что Дьявол забыл вообще о моем существовании. Слишком много я, простая девушка, беру на себя. Пора расслабиться и снова жить без оглядки на жуткое прошлое.
В парке мы с детьми играли в слова на скамейке. Многие воспитанники приюта еще не влились в новый коллектив. Приходилось помогать несчастным детям прятать колючки, учиться доверять и взаимодействовать. Мы с Никой, как сестры милосердия, дарили им свое тепло и заботу. Нерастраченную любовь. Ведь этих бедняжек итак жизнь изрядно потрепала. От многих отказались родители. У некоторых умерли или спивались, погрязали в употреблении наркотив. Их совсем не заботило свое потомство.
Но дети ведь не виноваты и не должны расплачиваться за грехи родителей.
Я сидела с пятилетней Милой на руках. Эта девочка - любимица Ники. Рыжий цветочек с карими глазками - пуговками. В последние дни малышка чуть приболела. И Ника вызывала ей лучших педиаторов. Перед прогулкой, я созванивалась с подругой. Хоть врач и дал добро на короткие выходы на улицу, Ника очень просила меня не отходить от малышки ни на шаг. Все время присматривать за ней, чтоб старшие не обидели.
Мне было не сложно. Тихая спокойная девочка мне тоже очень нравилась. К нам в детский дом она попала от неблагополучных родителей. Они, вероятно, часто избивали ребенка и морили голодом. Потому что в первые дни, она спала под кроватью, забившись с подушкой в угол к стенке. И опасливо вздрагивала, если случайно разливала что то за едой. Когда она чуть обжилась с нами, то от Ники не отходила ни на шаг. Все время обнимала подругу. А та в свою очередь очень прониклась ребенком.
У них с Валидом никак не получалось забеременеть. Завести своих детей, и я видела, как моя Ника страдает. Последнее время она часто пропадает в Центре репродуктивного оплодотворения. Я со своей стороны старалась эту тему не поднимать в задушевных беседах.
Но по поводу Милы, не раз слышала, как Ника ссорилась с Валидом. Умоляла его удочерить ребенка.
Махдаев, конечно, еще тот зверюга. В нем любви к Нике достаточно. Но принять в суровое черствое сердце чужого ребенка он не в силах. И как я поняла, подруга от этого очень страдала. Полений в топку добавляло еще и то, что она никак не могла сама забеременить. Когда я видела ее обреченный грустный взгляд, которым она всматривалась в лицо Милы, у меня слезы на глаза наворачивались.