— За что ты его? — удивлённо спросил Роман.
— За то же, за что и этих, — ответил парень, указывая на неспешно догоравший в сторонке микроавтобус. — Правосеки к нам в гости пожаловали, свои бандеровские порядки решили здесь наводить, ПТУР им в глотку! Управляемая ракета, конечно, вещь дорогая, и в хозяйстве необходимая. Но мы люди щедрые, гостеприимные, нам такого добра не жалко. Пульнули разок в автобус с этими тварями — всех вместе и положили. Всмятку!
Парень ещё долго рассказывал, как приехавшие на блокпост нацисты с ведома и согласия убитого офицера прямо на глазах у товарищей застрелили не пожелавшего им подчиняться солдата-срочника. Затем нарядили труп в форму ополченца и, заминировав, подбросили к блокпосту противника. Нечеловеческая жестокость! Но именно ею буквально кичились бравые пришельцы с запада, и именно она заставила ребят поступить с этими недочеловеками соответствующим образом.
— Правильно, сынки, сделали — подытожил рассказ Анатолий. — Собаке — собачья смерть. Не ходить бандеровской сволочи по нашей Донецкой Земле! Да и всю Украину давно пора очистить от этих подонков. Ну, а теперь у вас только одна дорога — с нами в ДНР!
8.
Лена, жена Анатолия, не находила себе места. Она и раньше переживала, когда муж отправлялся за линию фронта к дочери. Но на этот раз сердце подсказывало ей, что с ним произошло нечто недоброе. Так получилось, что здесь же, в шахтёрском посёлке много лет назад сидели они с Толей за одной партой, случалось, списывали друг у друга. А когда подросли, то молодые, полные сил и задора, кружились на выпускном вечере под звуки вальса, прощаясь с детством и с родной своей школой. Первый поцелуй, первое светлое чувство… редко бывает, что незрелая, во многом интуитивная школьная любовь на всю жизнь соединяет юношеские сердца. Но с ними случилось именно так.
После школы, отработав несколько месяцев в шахте, Толя на два года ушёл служить. Лена же, поступив в педагогический институт, училась в соседнем городе, изредка навещая родные пенаты. Они обменивались короткими письмами, а окончательно вернувшись домой, Анатолий первым делом встретился со своей школьной любовью. И всё завертелось по-новой, будто и не было долгих лет разлуки. Армия сделала из безусого юнца уверенного в своих силах мужчину, а Лена была без пяти минут дипломированный педагог.
Конечно, случались у девушки и другие симпатии, но замуж она вышла за Анатолия — простого забойщика. Правда, тогда шахтёры считались гвардией труда, и заработки у них были значительно больше, нежели у мастеров и горных инженеров. Деньги мужа не шли ни в какое сравнение с небольшим жалованием, которое получала за свой труд молодая учительница русского языка и литературы Елена Ивановна. Замечу, что после окончания института она устроилась на работу в свою родную школу.
И всё было хорошо до тех пор, пока в начале девяностых Украина не пустилась в своё «незалежное», независимое от России плавание. Даже в советские времена соотношение учебных часов русского и украинского языков в школах было один к одному. А когда «мова» стала единственным государственным языком, когда даже на уроках физики и математики, скажем так, не рекомендовалось говорить по-русски, то многим учителям, да и ученикам тоже, пришлось туго. Лена стала преподавателем украинского языка и литературы. Но даже в этих непростых условиях она учила детей лишь только добру и справедливости. Так же, как это делали её учителя, ставшие теперь коллегами.
Однако русскоязычный Донбасс, хоть и со скрипом, но переходил на националистические рельсы. Получая паспорта, многие школьники записывались украинцами, не обращая внимания на свои зачастую неподходящие для этого имена и фамилии. Всё дело в том, что перед носителями титульной нации были открыты все двери. В отличие от тех упрямцев, которые, несмотря ни на что, продолжали называть себя русскими.
Для жаждущей украинизации молодёжи появилась организация под знаковым названием РУН (русскоязычные украинские националисты). Вы только вдумайтесь в смысл и парадоксальность этих трёх слов! Однако агитаторы легко объясняли скептикам, что в стародавние времена злые москали насильно русифицировали юго-восток Украины и ряд нынешних российских областей, отобрав у людей не только их родную речь, но и многое-многое другое. Молодые верили, вступали в этот самый РУН, давая обещание разговаривать со своими детьми исключительно на «мове», дабы окончательно искоренить вражеский русский язык на земле Украины. Язык их дедов и прадедов, язык Пушкина и Толстого!..