Пуаро протянул ей письмо Амелии Барроуби. Мисс Лемон извлекла его из двойного конверта, прочитала и снова вопросительно посмотрела на шефа.
— Да, мосье Пуаро? — Ее карандаш выжидательно замер над блокнотом.
— Что вы думаете об этом письме, мисс Лемон?
Слегка нахмурившись, мисс Лемон отложила в сторону карандаш и перечитала письмо.
Проблемы, изложенные в письме, ее нисколько не интересовали, знать его содержание было необходимо лишь для того, чтобы соответствующим образом на него ответить. Шеф мисс Лемон крайне редко интересовался ее личным мнением — подобные просьбы раздражали ее, ибо она представляла собой почти идеальный механизм, абсолютно лишенный интереса к чьим бы то ни было печалям и горестям. Единственной истинной страстью в жизни мисс Лемон было совершенствование системы учета и хранения информации, она мечтала изобрести такую, которая заставила бы все существующие системы кануть в небытие. Это чудо снилось ей по ночам. Однако Эркюль Пуаро знал, что мисс Лемон способна понимать и чисто человеческие проблемы.
— Итак? — настойчиво произнес он.
— Старая леди, — сказала мисс Лемон, — явно сдрейфила.
— Гм! И куда же она дрейфует?
Мисс Лемон, полагая, что Пуаро достаточно долго прожил в Великобритании, чтобы понять это весьма распространенное сейчас выражение, ничего не ответила.
— Сплошные намеки, — сказала она, взглянув на двойной конверт, — и никакой информации по существу.
— Да, я обратил на это внимание, — согласился Пуаро. Рука мисс Лемон снова с надеждой легла на блокнот. На этот раз Пуаро оправдал ее ожидания.
— Мисс Лемон, — сказал он, — сообщите мисс Барроуби, что я почту за честь посетить ее в любое удобное для нее время, если, конечно, она не предпочтет сама приехать ко мне. Печатать письмо не надо. Напишите от руки.
— Да, мосье Пуаро.
— А это счета. — Эркюль Пуаро подал еще несколько писем.
Ловкие руки мисс Лемон быстро рассортировали оставшуюся почту.
— Я оплачу все, кроме этих двух, — сказала она.
— Почему именно этих? По-моему, здесь все верно.
— Это счета фирм, с которыми вы лишь начали контактировать. Если вы, только открыв счет, тут же спешите его оплатить, вас могут не так понять. Например подумать, что вы рассчитываете на долгосрочный кредит.
— Гм! Мое восхищение вашими знаниями психологии британских торговцев.
— Да, вряд ли найдется что-нибудь, чего бы я о них не знала, — сухо подтвердила мисс Лемон.
Письмо к мисс Барроуби было должным образом написано и отправлено, однако ответа на него не последовало «Возможно, — подумал Пуаро, — старая леди сама раскрыла свою тайну». Однако он был немного удивлен, почему она в таком случае не сочла нужным уведомить его, что более не нуждается в его услугах.
Прошло пять дней, и мисс Лемон, получив как обычно от Пуаро распоряжения, неожиданно сказала:
— Эта мисс Барроуби, которой мы писали… Неудивительно, что она не ответила… Она умерла.
— Умерла… — тихо произнес Пуаро, и это прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос.
Открыв сумочку, мисс Лемон извлекла из нее газетную вырезку.
— Я увидела это в метро и выдрала из газеты.
Хотя мисс Лемон употребила слов «выдрала», Пуаро невольно с одобрением отметил про себя, что на самом деле она аккуратно вырезала заметку. Это было сообщение из раздела «Рождения, свадьбы и смерти», напечатанное в «Морнинг пост»[38]:
«26 марта.., внезапно.., в доме „Розовый сад“, Чарменс Грин… Амелия Джейн Барроуби, на семьдесят третьем году жизни. Просьба цветы не присылать».
Пуаро перечитал сообщение.
— Внезапно… — снова негромко произнес он и тут же, повернувшись в сторону мисс Лемон, сказал:
— Будьте так добры, мадемуазель, напишите письмо.
Карандаш мисс Лемон выжидательно замер. И хотя все ее мысли были сосредоточены на дальнейшем совершенствовании пресловутой системы, застенографировала она все быстро и четко:
Уважаемая мисс Барроуби!
К сожалению, я не получил ответа на свое письмо, но в пятницу я буду недалеко от Чарменс Грин. Я зайду к Вам, и мы обсудим проблему, изложенную в вашем письме.
Ваш и т.д.
— Отпечатайте это, пожалуйста, мисс Лемон! Если письмо отправить немедленно, оно сегодня же вечером будет в Чарменс Грин.
На следующее утро со второй почтой пришло письмо в конверте с траурной каймой.
Уважаемый сэр!
В ответ на Ваше письмо сообщаю, что моя тетя, мисс Барроуби, скончалась 26 марта, так что дело, о котором вы упоминаете, теперь не имеет никакого значения.
Искренне ваша,
Мэри Делафонтен
— Больше не имеет значения… — Пуаро улыбнулся. — Ну это мы еще посмотрим. En avant![39] В Чарменс Грин!
«Розовый сад», пожалуй, соответствовал своему названию, что не так часто можно сказать о подобных домах или поместьях.
Направляясь к парадной двери дома, Эркюль Пуаро невольно задержался, с одобрением глядя на аккуратно разбитые рабатки[40] по обе стороны дорожки. Розы уже почти были готовы к пышному цветению, а пока что цвели бледно-желтые нарциссы, ранние тюльпаны, синие гиацинты… Конец последней рабатки был частично окаймлен раковинами.
В голове у Пуаро зазвучал детский стишок про некую Мэри, у которой в саду почему-то растут серебряные колокольчики, ракушки и хорошенькие пастушки.
«Ну, может, здесь и нет пастушек, — рассуждал вслух Пуаро, — но, по крайней мере, одна хорошенькая служаночка все же есть, так что стишок мне вспомнился не зря».
На пороге у распахнутой парадной двери стояла аккуратная, небольшого роста служанка в чепчике и фартучке, и с удивлением смотрела на странное зрелище: посреди сада какой-то мужчина, по всей видимости иностранец, с огромными усами громко сам с собой разговаривал. Служанка и впрямь была очень хорошенькая, с круглыми голубыми глазами и румяными щечками.
Пуаро учтиво поднял шляпу.
— Pardon, здесь живет мисс Амелия Барроуби?
Служанка на некоторое время онемела от удивления. Глаза ее округлились еще больше.
— О сэр! Разве вы не знаете? Мисс Барроуби умерла. И все это так.., вдруг… Во вторник поздно вечером.
Она заколебалась, разрываемая двумя противоположными чувствами: недоверием к иностранцу и свойственным прислуге желанием посмаковать случившуюся болезнь или смерть.
— Да что вы говорите? — не очень искренне изумился Пуаро. — У меня на сегодня назначена встреча с этой леди. Но.., может быть, я могу повидать кого-нибудь еще, кто здесь живет?
Служанка не знала, что и сказать.
— Хозяйку? Может, и могли бы… Только я не знаю, примет она кого или нет.
— Меня она примет, — сказал Пуаро и протянул ей свою визитную карточку.
Уверенный тон Пуаро возымел действие. Розовощекая служанка отступила, пропуская его в дом, и, проводив в гостиную, отправилась с визитной карточкой к своей хозяйке.
Эркюль Пуаро окинул взглядом гостиную. Она была вполне традиционной: светлые, цвета овсянки, обои с бордюром вверху, мебель, обитая кретоном[41] неопределенной расцветки; розовые диванные подушки и занавески; множество разных безделушек и украшений. В этой комнате не было ничего, что привлекало бы внимание и говорило о хозяевах.
Внезапно Пуаро почувствовал, что за ним наблюдают. Он резко обернулся. В проеме стеклянной двери, ведущей в сад, стояла девушка — небольшого роста, с бледным лицом и очень черными волосами — и смотрела на него подозрительным взглядом.
Она вошла в комнату и, когда Пуаро поклонился, неожиданно резко спросила:
38