— Ржавый… ржавый… а дальше? Дальше что сказал? — на меня глядят серые, — оказалось, что они у неё серые, — глаза. В них горит, полностью забивая обычный огонь адского зла, неизбывный интерес к новой, запретной и такой соблазнительной лексике.
С облегчением вздыхаю. Всё, злая девочка у меня в кармане. Я с ней познакомился, она начинает общаться, и испытывают ко мне неслабый интерес. Аплодирую сам себе, никогда до этого так не гордился своими победами на переднем крае гендерного фронта.
— Хочешь научиться? — Зина кивает часто-часто, — Ну, смотри, если говоришь это мальчику или дяденьке, тогда так…
Беру паузу, набираю воздух в лёгкие и выдаю на одном выдохе:
— Ржавый якорь тебе в жопу, с-сучий ублюдок! — Дурное дело нехитрое.
Испытываю парадоксальное чувство гордости от того, что Зина буквально излучает на меня откровенное восхищение и огромное уважение. Уважение увеличивается ещё больше, когда на вопрос «Кто придумал?» отвечаю кратко:
— Я, — и добавляю, — меня, кстати, Витей зовут.
Справившись с приступом восторга, Зина приступает к изучению конкретных приложений ругательного заклятия.
— А если тётенька?
Обсуждаем варианты. Время пошло весьма плодотворно. Пикантные идеи рождаются на ходу. Пришлось ещё пояснять, что такое якорь. Рисунок на снегу и заявленные габариты такелажного оборудования приводят Зину в восторг.
— Зина, не торопись. Заучи сначала основу, а потом подставляй разные слова. Самые обычные слова могут быть ругательными, понимаешь? Вот видишь толстую девочку или тётеньку, как их обругать? Да назови её жирной ватрушкой и всё.
— Якорь тебе в жопу, жирная ватрушка, — радостно выпаливает Зина.
— Ржавый якорь, — поправляю назидательно, — не пропускай, это очень важное слово: «ржавый».
В какой-то момент спохватываюсь.
— Только не говори никому, что я тебя научил!
— А то что? — В глазах Зины начинает разгораться презрение. Да уж, с этой девушкой не забалуешь.
— Мама будет ругаться.
— Ты её боишься? — Презрение разгорается всё ярче.
— Нет!!! — Испытываю неподдельное возмущение, — клал я на неё. Но когда она визжит, ушам больно. Понимаешь, мужчины очень плохо выносят женский визг.
Эти объяснения Зина принимает благосклонно.
Конец необычной прогулки выглядит под стать необычному знакомству со злой девочкой. Благодаря ей же. Из подъезда вываливает массивная хмурая тётка, и двор оглашает зычный вопль.
— Доченька! Домой! Быстро!
Зина молча сгребает свои скудные принадлежности и бежит к матери. В мою сторону бросает взгляд, совсем не злобный и почти не хмурый. Уверенно расшифровываю это, как сердечное дружеское прощание. На половине преодолённой дистанции Зина, к моему огромному изумлению, радостно кричит матери:
— Ржавый якорь тебе в жопу, сучья ватрушка! — И через пару секунд утыкается ей головой в колени.
— Ух, ты! — Восхищается мама злой девочки и ласково спрашивает. — Тебя кто этому научил, дрянь такая?
— Он, — краткий ответ сопровождается тычком руки в мою сторону. «Это пи…ц какой-то!», — цензурно думать я не в состоянии. Просил же!
Хмурая тётка смотрит на меня, одобрительно рычит:
— Смотри у меня, сучёнок! — Показывает литой кулак. Зина приветственно машет рукой. Парочка злобных женщин удаляется. Занавес.
«Это полный пи…ц!», — провожаю их мысленным комментарием.
Так началась моя дружба с Зиной.
Проблема безопасности решена. Он обещал мачехе решить вопрос, он его решил. Мужик сказал, мужик сделал. Если они будут рядом с Зиной, братья Ерохины, те самые, к ним ближе ста метров не подойдут. Лучше с этой проблемой не мог бы справиться даже могучий бульдог или питбуль со страшной мордой, покрытой шрамами, следами жестоких и кровавых битв. Не дотягивают эти глупые животные до маленькой Зины.
Мелочи вдогонку
Эпизод 1 (сцена № 1).
На лестничной площадке стоят девочка и мальчик в зимней одежде.
— Пойдём ко мне в гости, — приглашает девочка, — Поиграем.
— Сударыня, — важно начинает мальчик, девочка тут же хихикает, — вас не учили, что нельзя приглашать в дом малознакомых мужчин? Пошли!
Эпизод 2 (сцена № 1).
Мальчик скептически смотрит на большую куклу, которую Катя предлагает на роль их дочки. Разумеется, игра называется «дочки-матери», что Витю не очень устраивает.
— Ей года четыре, она даже в школу не ходит, — кривится Витя, — За двойки не накажешь, за пятёрки не похвалишь.