— Я чувствую кровь Птиц, — прошипела женщина в дверях. — И твою, сестра. Ты решила лишить меня трапезы? Лишить меня, первенца Великого Короля Ондатры?
Ее голос был преисполнен гнева и еле ощутимого безумия.
Шандорна встала во весь свой немаленький рост и ответила незнакомке:
— Мальчик не должен был умереть, — сказала она. — Мальчик не должен был умереть, Ида!
На последней фразе Королева Теней достала из ножен один из клинков и накинулась, словно зверь, на Иду. Последняя в одно движение парировала удар древком.
— Мальчик должен был умереть, — прошипела Королева и отбросила владычицу теней в сторону.
Шандорну отбросило к кровати. Она наткнулась спиной на ножку ложа с острым деревянным колышком. Он пробил легкую кожу доспехов, буквально нанизав ее на себя. Женщина, стиснув зубы, взвыла от боли. Почти черная кровь начала стекать по дереву. Шандорна была не в состоянии подняться. Ее тело потряхивало, а каждый вздох больше напоминал хрип. Ида вышла из тени. Ее глаза скрывала маска, закрепленная к аккуратному ободку, украшенному наконечниками стрел. Ее корона. Относительно Шандорны она была низкой, я бы даже сказала хрупкой. Ее иссиня-черные волосы были собраны в тугой хвост. Концы волос в высохшей крови напоминали сосульки. Голые руки в рубцах и мозолях с силой сжимали обмотанное кожей древко косы. Кожаные сапоги на мягкой подошве с гулким хлюпаньем опускались в кровь, казалось, с каждым шагом, этот звук множился, превращался в гул. Ида подошла к хрипящей и царапающей себя от боли Шандорне и сказала:
— Мальчик должен был умереть, — ее голос был холоднее зимней ночи. — Глаза мальчика — мои глаза. И твои тоже.
Ида провела пальцами по лицу Шандорны и, найдя глазницы, без каких-либо раздумий вонзила пальцы в одну глазницу эльфийки, поддела глаз пальцами и с силой вырвала его. Женщина закричала от резкой ноющей боли, захлебываясь в слюне. Я не выдержала и закрыла глаза. Мне было больно смотреть на происходящее. Я знала, что сделает после этого Ида. Приоткрыла глаз и убедилась в этом: Первенец Ондатры уже запихивала безжизненно смотревший прямо на меня глаз себе в рот. Туда же таким же незамысловатым образом последовал и второй. Теперь я закрыла руками уши, но даже это не спасало. Даже так я слышала, как Королеве теней больно. Она была вся в своей же почти черной крови, изуродованная и бесконечно слабая сейчас. Я отпустила свои уши. Все равно это бесполезно. Приложила руку к невидимой стене, чтобы хоть как-то показать свое сочувствие.
А после действа слепая, попутно дожевывая глаза, начала шарить по телу Королевы теней в поисках чего-то острого. Делала она это нарочито небрежно, стараясь касаться ран или ссадин на свободных от доспехов частях тела эльфийки. Раненая мычала и стонала каждый раз, когда Ида делала это. Я не знаю, от чего ей было больнее. Жестокость оппонентки? Ощущение беспомощности? Или банальная боль? В кислотно-фиолетовых глазах Шандорны я могла прочитать чудовищность, граница которой — безумие. Ида наконец нашла, что искала: на одном из ушей висело небольшое продолговатое лезвие, похожее на обломок какого-то старого меча. Слепая с силой дернула побрякушку вниз, вырывая из уха Королевы теней сережку. Шандорна закричала, как зверь. Ее тело сместилось чуть вниз на «колышке» кровати. Рана в спине чуть расширилась, кровь, которая успела хоть немного остановить свой бег, с новыми силами побежала вниз по дереву.
Ида спешно очистила рукой лезвие и приблизилась к бездыханному телу юноши у своих ног. Она присела, опираясь на косу, склонилась над мертвецом, спрятала лезвие между пальцев и нежно провела окровавленной рукой по его холодной щеке.
— Мой прекрасный жених, — проскрипела она сквозь зубы. — Я вырежу твои глаза так же, как и мой отец сделал это с твоим.
Я видела, как ее всю трясло, видимо, от переполнявшего ее безумного желания впиться в его плоть зубами и сожрать всего до последней капли. Она в своей мании небрежно швырнула косу на пол. Лезвие было уже в ее руках. Женщина коршуном нависла над бездыханным и начала на ощупь искать, как же лучше поддеть его глаза и поглотить их. Острая побрякушка в ее руках сверкала, как меч в судный день. Она была беспощадна к его несчастному телу. Раз за разом ей не удавалось попасть острой частью обломка в нужное место, и от этого Иду начинало трясти еще сильнее. Порез за порезом. Взмах за взмахом. Она все не останавливалась, словно заколдованная, она не могла попасть туда, куда было нужно.