Кровь и небо
В части использовался текст песен Сергея Калугина "Восхождение Черной Луны" и "Рассказ короля-ондатры о рыбной ловле в пятницу", я не пишу стихи вообще, поэтому даже не спрашивайте. Если в фике есть стихи - они не мои!
***
Также, если кому-то интересно пообщаться со мной, моим пездюком (любимой бетой), позадавать вопросы и почекать мэмчики про продакшн глав и послушать всякую разную музычку, которую я очень люблю - добро пожаловать в свежий, как русские рэперы паблик автора (мой!) - https://vk.com/avtor_ti_ebanashka
***
Я поднялась на ноги, не спуская глаз со старухи. Была ли она простой кочевницей или чем-то большим? Она не была похожа ни на Шандорну, ни на Иду. Может ли быть моя сестра такой старой и уродливой? Не знаю.
— Дайте этой шавке оружие и созовите круг, — коротко бросила Хёгжим. Люди вокруг нее засновали кто-куда, словно мухи.
Кто-то вложил мне в руку саблю. Она была тяжелой и ржавой в некоторых местах. Рукоять, местами потертая, достаточно удобная, легла в руку так, как будто я уже держала ее.
Хёгжим скинула широкий халат на землю. Под ним были свободная рубаха и шаровары. За пояс были заткнуты два небольших клиночка, скорее напоминавших кинжалы. У меня явно возникли проблемы. Вопрос о драках и дуэлях не был решен с Шандорной, этим вроде как должен был заниматься Бирн. Но я теперь не могла быть такой слабой и глупой. Если я умру сейчас, из меня никакой Хранитель огня не получится. Выживу — стану сильнее, это точно. Вокруг нас собрались люди. В руках они держали кто бубны, кто барабаны, кто странные инструменты, походившие на скрипки. Они уселись в круг, приготовившись к нашей битве. Странная традиция.
Ветер поднялся. Пепел с земли взмыл в воздух, делая все вокруг больше похожим на черно-белый сон. Первый человек ударил в бубен, обтянутый тонкой почти прозрачной кожей, за ним зашипели другие. Второй забил в барабан, неумело разукрашенный в терракотовый цвет, грохот других раздался за его первым ударом. Третий провел смычком из конских волос по двум единственным струнам странного инструмента с вырезанной из дерева головой лошади на головке грифа. Это морин хууры. Они взвыли в унисон с ветром. Женщины, что стояли чуть поодаль, в своих скромных рубахах и шароварах преобразились в момент, когда завели свою песнь. То была музыка, что я слышала на входе в степные земли. Но сейчас она была гневной, плачущей, скорбной. Кочевники оплакивали мать, которую я погубила, а Хёгжим имела право меня за это наказать.
Все напряглись. Старуха достала из-за пояса кинжалы. Я крепче взялась за рукоять сабли. Как ей вообще драться?
У меня появилась идея, но если у меня не получится ее воплотить, сегодня у червей будет пир. Хёгжим вытерла нос рукавом и усмехнулась. Видела ли она что-то сквозь свои зашитые веки — загадка. Музыка затихла. Все ждали нашего столкновения. Старуха сорвалась со своего места, словно сумасшедшая, и рванула ко мне.
Я бросила саблю на землю и ринулась вперед к Хёгжим.
— Что ты делаешь, идиотка?! — в тишине я услышала вопль Бирна, полный гнева и горечи. Уже не было времени жалеть.
Я в последний момент сгорбилась и обхватила Мать степей под руками и благодаря силе, вложенной в толчок, повалила ее на землю. Пепел взвился над нами, скрыв своей пеленой тела. Старуха обхватила меня одной рукой и начала бить ножом в спину. Боль пронзала меня с каждым ударом. Я чувствовала, как кровь струится по моей спине, обжигая тело. Я захрипела. Отступать поздно. Я приподнялась и прошла чуть дальше в корпус, чтобы старуха отцепилась от меня. Одной рукой я вцепилась в ее шею, чувствуя, что если не перестану давить, она меня заколет. Женщина подо мной поджала голову, чтобы я не могла ее душить. Я смотрела в зашитые глаза противницы. Что-то внутри закипало, меня раздражала она. Будто что-то было не так.
Задуматься было оплошностью. Хёгжим поймала момент, когда я расслабилась и обратила внимание на другое, она вывернулась и перевернула игру — теперь я была снизу. Она была в ярости. Удар в лицо. Еще удар. Кровь застилает глаза. Нос гудит, будто его пронзили тысячей иголок. И кровь. Кровь. Я чувствовала ее соль на разбитой губе и во рту. Глаза щипало, я почти ничего не видела. Закрыла глаз с одним зрачком и напряглась. Я видела силуэты где-то наверху. Почувствовала капли дождя, который начал идти. Кто плачет? Что-то внутри щелкнуло. Я почувствовала, как жар поступает к рукам и какое-то наваждение пеленой ложится на мой разум.
Огонь. Он пробежал по моей спине и перекинулся на руки. Я нашла в себе силы и вытянула руку вперед, прямо к лицу Хёгжим и зацепилась пальцами за нос. Старуха заорала, запахло горящим мясом. Ее прижгло ко мне, как к железу. Я притянула ее к себе и вторую руку плашмя прижала ко лбу. Страшный вой женщины на пару с ревущими морин хуурами меня восторгали и ужасали. Я скинула обожженную с себя, подняла с земли ее же кинжал, улыбнулась ей напоследок и с силой всадила его в глаз Матери степи. Старуха обмякла, теперь уже не способная сопротивляться. Из ее высохшего и черного от гари рта послышалось сипение и после — тишина. Вой Круга умолк. Я вытерла лицо от крови и задрала голову вверх, чтобы кровь, которая струилась из моего распухшего и свернутого вбок носа текло меньше крови. Я видела сквозь пелену глазом о четырех зрачках. С небес на меня смотрел слепящий глаз Гальн, и где-то совсем недалеко фантомом тихо светилось око Нальг. Она то и дело щурила его и вытирала, казалось, будто я слышала ее всхлипывания. То был не дождь, а слезы моей сестры.
Я взяла из начинавшей коченеть руки Хегжим кинжал и вспорола нитки на ее веках. Из-под них на меня смотрели помутневшие глаза старухи, жизнь явно оставила их. Какая наглая ложь.
— Хёгжим — не королева, — тихо сказала я.
Развернулась лицом к людям, которые стояли поодаль от круга, в котором мы вели эту короткую битву.
— Хёгжим врала, она не Королева!
Я чувствовала, как кровь капает с моего подбородка. Посмотрела на руки. Отвратительная корка, словно гнилая короста, покрывала их.
Люди беспомощно оглядывались друг на друга.
— Народ степи! — я услышала голос Бирна. — Вас обманывали столько лет, ведя в никуда. Раннвейг, хранительница Огня, пришла сюда, чтобы доказать свою силу и дать огонь. И она это сделала! Вам вернулось потерянное, — мой спутник гордо поднял над головой огонь. — Теперь каждая мать сможет согреть ребенка, а мужчина — выпить по кружке теплого молока кобылицы. Скоро придут холодные ночи, и тогда уже никто не пожалеет ни вас, ни ваших детей. Дайте нам двух лошадей, и мы никогда более не ступим на ваши земли! Она обещает вам.
Я встала, рукой пыталась остановить текшую из носа кровь. Бирн подошел. Я слабо кивнула. Он взялся указательным и большим пальцами за спинку носа в том месте, где она искривилась после удара, и потянул немного вниз, а затем вбок — так, чтобы вернуть нос в исходное положение. Я услышала характерный щелчок, но другие, наверное, нет — адская боль пронзила мое лицо, крик сам по себе сорвался. Мой спутник отодрал кусок ткани от одеяния Хегжим и протянул мне, приложила к носу.
Нам вывели двух лошадей и послали катиться своей дорогой. Мы не стали задерживаться там.