— Как ты меня нашел, Эстебан?
— Консепсьон посоветовала мне пойти по этой дорожке. Она поливала цветы.
Луис вздохнул:
— Да, знаю… Для нее вполне достаточно цветов.
— Тогда как тебя апельсины не очень-то привлекают, а?
— Нет, не очень. Вернемся?
— Как хочешь.
Мы оба чувствовали, что сейчас произойдет важный разговор. Я решил начать первым:
— Твоя жена боится меня.
Он удивленно остановился:
— Боится?
— Похоже, она опасается, что я приехал вовсе не для того, чтобы засвидетельствовать вам свою старую дружбу.
— Но это же не так, правда?
Я не сразу ответил. Он весь напрягся в ожидании.
— Теперь, когда я удостоверился в вашей благополучной жизни, мне лучше сразу же уехать. Ты сможешь отвезти меня в Альсиру, когда мы вернемся домой?
Он взял меня под руку.
— Не знаю, что вообразила себе Консепсьон, но я хочу, чтобы ты остался, нравится ей это или нет! Я изнываю от скуки, разыгрывая из себя помещика. Меня не интересует сельское хозяйство, разве только животные…
— А именно быки, да?
— Да.
Мы двинулись вперед, и каждый думал о том, как продолжить прервавшийся разговор. Луис принудил себя рассмеяться, прежде чем сказал:
— Знаешь, я сохранил отличную форму.
— Да, я уже удостоверился в этом.
— Как это?
Я решил сжечь за собой мосты:
— Я только что видел, как ты работал.
Он отреагировал совсем не так, как я ожидал. Дрожащим голосом Луис спросил:
— Твое мнение?
— Положительное.
— Правда, Эстебан?
— Правда.
Он вздохнул полной грудью. Казалось, я снял с него тяжелый груз и вернул ему уверенность в самом себе, уверенность, которая теплилась, но не могла проявиться без подтверждения другого человека.
— Спасибо, амиго…
В долгом молчании мы уже подошли почти к дому. Вдруг он робко спросил:
— Как ты думаешь, если бы представился такой случай, я смог бы выступить и не вызвать смеха?
— Уверен в этом.
Он очень крепко сжал мне руку.
— Ты вернул мне жизнь, Эстебан.
Как ребенок, которому хочется игрушку и который не решается ее попросить, Луис прошептал:
— Только кто сможет мне поверить? И рискнуть поставить на меня свои деньги?
— Кроме того, существует Консепсьон…
Он пожал плечами, как бы показывая, что это не станет для него главным препятствием.
— Но ведь после смерти Пакито ты ей пообещал…
— Что из того? Пойми, Эстебан, что я продолжаю думать о корриде только потому, что не смог обрести того, на что рассчитывал! Знаю: для тебя Консепсьон — чудо из чудес! Но эта Консепсьон существует только в твоем воображении, дружище! Ты продолжаешь видеть в этой женщине душу и сердце прежней девочки. Консепсьон не любит меня, и думаю, что она никого не любит и вовсе не способна на это чувство… Подожди, не спеши возражать, Эстебанито… Она любила только Пакито, но это была слепая материнская любовь. Она не простила мне его смерти, уверен, не простила и тебе… Пакито всегда будет стоять между ней и мною. Вот почему я изо всех сил хочу вернуться на арену, Эстебан! Я хочу жить, а здесь я прозябаю… Слышишь? Я хочу жить! Поэтому я твердо решил уехать отсюда. Я готов делать, что угодно, если не смогу стать тореро, но я больше не останусь среди этих апельсинов, от одного запаха которых меня тошнит… Меня тошнит от такой жизни…