Открывая дверь квартиры, я вдруг вспомнил об одной детали: падая, я уцепился за что-то, что подалось под моим весом. Взяв свечу, оставленную на случай поломки электричества, и предусмотрительно лежащие рядом спички, вернулся на лестницу. Я недолго искал то, что меня интересовало: это была пуговица, на которой остался кусочек ткани. Теперь я наверняка знал, кто хотел отправить меня в мир иной.
Глава 7
Мои подчиненные были поражены, когда увидели меня в комиссариате с повязкой на голове. Даруа обеспокоенно спросил:
— Что произошло, патрон?
— Ничего, просто обычное нападение, старина.
— Где?
— В моем доме. Меня ждали на лестнице.
— Ваше присутствие, к счастью, говорит о том, что рана не очень серьезная.
— Ночью в больнице мне наложили скобки. Но, в конечном счете, это все — эстетические потери.
— Вы узнали нападавшего?
Я улыбнулся.
— Вы будете удивлены, Даруа. Это была женщина!
— И кто же она?
— Думаю, что я ее знаю…
Эстуш, в свою очередь, заметил:
— Женщина? Трудно поверить…
— Я понял это, только проанализировав случившееся. Во-первых, запах духов, во-вторых, — слабость удара и, в-третьих, вещественное доказательство.
— Какое?
— Пуговица от пальто с кусочком ткани.
— Так чего же мы медлим?
— Прежде я хотел бы кое-что проверить, чтобы не попасть впросак.
Эстуш с нарочитым безразличием спросил:
— Надеюсь, это не Мишель Ардекур?
— Нет.
— Слава Богу!
Отличный парень этот Эстуш!
Если бы мне не понадобились последние уточнения для укрепления своей уверенности, я бы никогда не пришел в дом Мишель Ардекур.
На улице Карон я натолкнулся на Леони, которая, увидев меня, принялась причитать.
— Боже мой, что с тобой случилось? Откуда эта повязка? Ты попал в аварию? Эти машины — настоящая беда в наши дни!
Я постарался успокоить свою старую знакомую.
— Ты видишь, я хожу, значит я жив. Просто на меня напали.
— Вот это да! Уже убивают полицейских! Что же будет дальше, черт возьми?
Я коротко рассказал ей обо всем.
— Мой бедный Шарль, это же ужасно! Ты знаешь, кто это сделал?
— Допустим, я догадываюсь.
— И что ты будешь делать?
— Конечно, арестую.
Расставшись с Леони и заверив ее, что скоро дам о себе знать, я позвонил в дверь Мишель Ардекур. Открыв дверь, она сразу же произнесла:
— Я, кажется, вас предупреждала, месье ком…
Слова застыли у нее на губах, когда она разглядела мою повязку.
— Что… что с вами случилось?
— О, это часто происходит с людьми моей профессии. Ночью на меня напали.
— На вас напали?!
— Извините, но я здесь как официальное лицо, мадмуазель, и потому вы обязаны принять меня. Мне нужно задать вам несколько вопросов, на которые я хотел бы получить самые точные ответы.
Она молча отступила.
— Слушаю вас.
— Вчера, мадмуазель, я поделился с вами, признаюсь, очень неосторожно, своими подозрениями в отношении некоторых лиц.
— Я предпочитаю не вспоминать об этом, месье комиссар.
— Наоборот, мадмуазель, мне необходимо, чтобы вы вспомнили.
— Объясните, почему!
— Мне нужно знать, говорили ли вы об этом еще с кем-нибудь.
— Боже мой, я не знаю… Ах, да! С Пьером: я не могла удержаться, чтобы не рассказать ему о ваших ужасных подозрениях…
— В котором часу вы расстались с месье Вальером?
— Около десяти вечера.
— Вы в этом уверены? Это очень важно.
— Я не знаю, действительно ли это важно, но я в этом уверена.
— Благодарю вас, мадмуазель.
Она была явно заинтригована.
— И это все? Вы что, пришли только для того, чтобы узнать, в котором часу мы расстались с Пьером?
— Да. Кроме того, я хочу вас предупредить: постарайтесь сейчас не бывать у Вальеров; мне кажется, у них будут большие неприятности.
Она какое-то время помолчала, прежде чем спросить:
— Вы довольны, месье комиссар?
— Как это ни странно, мадмуазель, — нет.
Направляясь пешком к площади Жан-Платон, я старался подготовиться к встрече с Жермен Вальер. Я не испытывал никакой симпатии к Вальерам, но все же не мог избавиться от чувства жалости к ним. Борьба становилась слишком неравной. Я еще не настолько долго работал в полиции, чтобы радоваться легким победам.
Сначала Жермен Вальер заявила, что не станет впускать меня в дом, мотивируя это тем, что мужа и сына нет, и она сама куда-то спешит. Тем не менее я легонько оттолкнул ее рукой и вошел. Мой жест настолько ее удивил, что она не стала возмущаться. Она смотрела, как я закрываю дверь, и выражение ее лица менялось каждую секунду. Единственное, чего я не заметил у мадам Вальер — это удивления. Она прошла за мной в приемную и сразу же попыталась овладеть ситуацией: