— Поймите, мадам Вальер, мы все равно доберемся до правды, хотите вы того или нет.
Она закрыла лицо руками и замерла. Я понял, что ничего от нее не добьюсь. Вздохнув, я встал:
— Вы только немного усложняете нашу задачу, мадам Вальер, не более того.
У нее не нашлось для меня отвега.
Я позвонил Мишель. Наш разговор был недолгим.
— Алло, мадмуазель Ардекур?
— Да.
— Это комиссар Лавердин.
— Слушаю вас?
— Мадмуазель Ардекур, я только что арестовал мадам Вальер.
— Что!?
— Она призналась в убийстве вашего отца и мачехи.
— Это невозможно!
— Повторяю, я получил ее признание.
— Зачем ей это было нужно?
— Чтобы украсть двадцать миллионов. Она прошептала:
— Жермен Вальер… строжайшая мадам Вальер.
— Вы были бы удивлены, увидев ее, мадмуазель. Сейчас она выглядит вовсе не так. Ах да, кроме того она созналась, что напала на меня ночью.
— Она хотела вас убить!
— Благодаря вам, Пьер узнал о моих подозрениях и рассказал о них своей матери. Тогда она решила меня убрать со своей дороги.
Еле слышно Мишель прошептала:
— Получается, что Пьер — соучастник преступления?
— Да, в этом сомневаться не приходится.
Воцарилось долгое молчание, а затем она спросила:
— Что с ним будет?
— Ничего.
— Ничего?
— Мадмуазель, мадам Вальер лжет в надежде кого-то выгородить.
Мишель разозлилась:
— Естественно, для вас этот кто-то обязательно Пьер?
— Не думаю, чтобы Пьер был как-то замешан в убийстве ваших родителей. У него на это не хватит духа. Но и мадам Вальер не виновна в трагедии вашей семьи и смерти месье Понсе. Не брала она также и двадцати миллионов, которые ваш отец получил от мадам Триганс. Мадмуазель, я вас очень прошу, пожалуйста, вспомните, не слышали ли вы о частных связях мадам Вальер с кем-то, кто не является членом ее семьи?
— Сожалею, но ничем не могу вам помочь, месье комиссар.
— Я благодарен вам уже за одно желание это сделать.
Примерно часов в пять дежурный доложил мне о том, что месье Жюль Вальер просит его принять. Человек, вошедший в мой кабинет, был похож на призрак с черными впадинами под глазами и белыми бескровными губами.
Дрожащей рукой он положил передо мной записку, которую, уходя, оставила Жермен Вальер.
— Я вас везде искал, месье комиссар… Пожалуйста, скажите, что это сделала не она! Она не могла этого сделать?
— Но она призналась в содеянном, месье Вальер.
— Она сказала неправду, месье комиссар! Клянусь, она сказала неправду!
Его бил озноб, и он был похож на больного малярией, у которого начинается приступ.
— Зачем же ей говорить неправду!
— Чтобы спасти меня, черт возьми!
— Вас?
— Ну да, месье комиссар, ведь это я, один я все сделал.
— Да что вы такого сделали?
— Все! Убил Ардекуров, Понсе…
— И украли двадцать миллионов?
— И украл двадцать миллионов!
— Сядьте, месье Вальер.
Он как-то боком свалился на стул.
— Слушаю вас, месье.
— Расскажите, пожалуйста, подробно, как вы совершили эти убийства.
— Ах да, убийства…
И он начал рассказывать запутанную историю, в которой изобразил себя кем-то средним между Аль Капоне и Тарзаном. Несколько минут я слушал. На больше моего терпения не хватило:
— Месье Вальер, может быть вы перестанете смеяться надо мной?
— Простите?
— Я спрашиваю, скоро ли вы перестанете издеваться?
— Но, месье комиссар…
— Так вот, вы не убивали месье Ардекура, его жену и месье Понсе. Ни вы, ни ваша жена.
Он поник.
— У Жермен трудный характер, месье комиссар, поэтому моя жизнь не всегда была легкой. Но ведь и я, со своей стороны, не дал ей ничего из того, на что она вправе была рассчитывать. Поверьте, что если она это и сделала, то только ради нас… Я хочу сказать, — ради Пьера и меня. Приняв на себя ее преступление, я хоть немного загладил бы свою вину перед ней. Жермен никогда не сделала бы ничего подобного, будь я другим человеком.
— Так вы все-таки считаете ее виновной, месье Вальер?
Он пораженно смотрел на меня.
— Но вы же сказали, что она сама призналась?
— Она действительно призналась, но это еще не значит, что я ей поверил.