Пораженный Фрэнсис едва не рассказал о своих подозрениях, но обеспокоенный вид Клайва Лимсея удержал его.
— Конечно, сэр.
— Я рассчитываю на вас, Фрэнсис, на вашу серьезность и умение благотворно влиять на Берта. Тем более обидно, если вы поссорились по глупости. Хотите, я его вызову, и мы втроем откровенно объяснимся?
— Нет! Нет! Не сейчас, сэр!..
Горячность ответа удивила Лимсея. Он внимательно посмотрел на Фрэнсиса и, пожав плечами, сказал:
— Как хотите… Я вас не задерживаю.
В своем кабинете Бессетт застал ожидавшего его Берта. Лимсей перешел в атаку еще до того, как он закрыл за собой дверь.
— Ну что? Вы поделились своими подозрениями с отцом?
— Мне нечего сказать. Все необходимые объяснения ему даст полиция, если вы не опередите ее.
— То есть?
— Расскажете все сами или сбежите, пока еще есть время.
— Дурак…
— Я не позволю вам…
— Хорошо, извините…
Берт подошел к Бессетту и взял его за плечи.
— Скажите честно, Фрэнсис, вы верите в эти обвинения?
Бессетт высвободился.
— Буду вам обязан, если вы дадите мне возможность работать.
— Да поймите, что только вы верите в подобные глупости! Даже Морин…
— Кажется, вы хотели сказать — мисс О'Миллой?
— Фрэнсис, прошу вас в последний раз: возьмите себя в руки… Одному Богу известно, почему ваши подозрения остановились на мне! И в то же время вы не обращаете внимания на настоящих врагов…
— Благодарю вас за подсказку, но лучше позаботьтесь о собственной безопасности!
— Вы меня глубоко разочаровали, Фрэнсис.
— Это было бы слишком мягко сказано по отношению к вам и вашим поступкам!
— Хорошо! Ладно! Тем хуже… я вас предупредил…
Берт Лимсей вышел из кабинета с видом скорей огорченного, чем разгневанного человека, и когда Фрэнсис остался один, он обнаружил, что вовсе даже не гордится собой. Он никак не мог разобраться в причинах этого неприятного ощущения.
Когда после обеда они встретились, Морин поняла, что ее возлюбленный чувствует себя не в своей тарелке. Он рассказал ей о встрече с Джонни и о разговоре с Бертом. Словно для того, чтобы убедить самого себя, он вновь повторил все признаки виновности Берта, но для девушки они и на сей раз прозвучали неубедительно.
— Послушайте, Фрэнсис… Я не могу доказать невиновность Лимсея, но я в ней не уверена.
— Потому что он красивый парень?
— Не будьте так глупы, дорогой! Мне безразличен Лимсей, но я ненавижу несправедливость.
— А разве желание покарать убийцу несправедливо?
— Несправедливо оскорблять невинного глупыми подозрениями!
— Глупыми?
— Именно так, — глупыми! Уверена, что Берт — ваш друг. И вы не имеете права так обращаться с ним!
— Не имею права?
— Действуя таким образом, вы показываете насколько вы неблагодарны и… и глупы!
— Благодарю вас! Быть может вы считаете, что взбалмошная ирландка может судить о мыслях и поступках рационального англичанина?
— Возможно, я взбалмошная, мистер Бессетт, но я ненавижу злобу!
— А я ненавижу выслушивать советы от людей, которые не способны их давать!
— В гаком случае, мне кажется, что нам лучше всего расстаться и как можно скорей, — верно?
— Я гоже так считаю, мисс О'Миллой.
Она повернулась к нему спиной и быстро зашагала прочь. Фрэнсис, которого одолевало самое скверное настроение, поначалу холодно смотрел ей вслед, но затем в нем словно что-то сломалось и, помимо своей воли, он крикнул ей вдогонку:
— Морин!..
Она остановилась, обернулась, и он побежал к ней. Фрэнсис успел увидеть, как она улыбнулась сквозь слезы и, не думая о том, что они стоят на улице, он ее обнял и поцеловал.
— Как вы думаете, где вы находитесь?
Они отпрянули друг от друга и увидели перед собой полицейского, который поначалу напомнил им небоскреб.
— А что, если я привлеку вас к ответу за нарушение правил в общественном месте?
Фрэнсис попытался начать переговоры:
— Сейчас я вам все объясню, сэр…
— По-моему, то, что я видел, не нуждается в объяснениях, молодой человек!
Как раз в этот момент представитель закона заметил полоски лейкопластыря, украшавшие лицо Морин и ее возлюбленного.