Несмотря на внимание двух опытных горничных и элегантность ее спальни, Орлена легла спать в глубоком унынии.
Плохо было жить с отцом и обходиться без самого необходимого, не говоря уж о предметах роскоши; но еще хуже было чувствовать теперь, что она попала в чуждый мир и все, что она делает, неправильно.
В темноте девушке захотелось плакать, и все же она не могла не вспоминать то чудо, сотворенное поцелуем графа, пусть для него это был совершенно незначительный поступок.
То, что он осуждает ее поведение, было вполне очевидно, и хотя Орлена сама себя осуждала, она знала, что ничто не сможет отнять у нее то, что она ощутила тогда.
Это был плен, в котором, казалось, слилось воедино все то прекрасное, что она когда-либо думала, видела или слышала в музыке.
«Терри прав, мы не можем здесь оставаться, — решила девушка, — и даже если граф настоит на том, чтобы у меня была дуэнья, по крайней мере мне не придется его видеть».
Она ненавидела графа за его насмешку, его цинизм и неодобрение. Но в то же время это он сотворил то волшебство, которое девушка никогда не сможет забыть.
Однако она так устала после дороги и прошлой ночью в «Бушеле» так долго лежала без сна, что, когда горничная отдернула занавески, Орлена с удивлением обнаружила, что уже почти девять утра.
«Вот что значит жить по городскому времени!» — сказала она себе.
Завтрак ей принесли на подносе.
Пока Орлена пила очень вкусный кофе и ела то, что приготовили для нее на серебряном блюде, украшенном графским гербом, у нее в голове вертелась мысль, как бы она наслаждалась всей этой роскошью, если бы хозяином дома был кто-нибудь другой, только не граф.
Экономка, с которой девушка познакомилась накануне, добрая женщина с седыми волосами, одетая в шуршащее черное платье, постучала в дверь, как только Орлена закончила завтракать. Она почтительно сделала книксен и, продвигаясь к кровати, сказала:
— Ее светлость герцогиня передает вам привет, мисс, и просит сообщить, что по указаниям его светлости она ждет вас через час, чтобы отвезти за покупками.
Минуту Орлена молчала. У нее не было никакого желания ехать за покупками с герцогиней. С другой стороны, девушка понимала, что граф вряд ли разрешит ей поехать одной, а даже если и разрешит, она понятия не имеет, куда следует ехать.
С некоторым усилием Орлена ответила:
— Пожалуйста… поблагодарите… ее светлость… и скажите, что я… не заставлю ее ждать.
— Прежде чем вы уедете, мисс, — продолжала экономка, — ее светлость была бы очень рада познакомиться с вами.
Девушка подумала, что она говорит о леди Аделаиде, но экономка объяснила:
— Мать его светлости, мисс, вдовствующая графиня. Она не выходит из своих покоев, но я провожу вас туда, как только вы оденетесь.
— Спасибо, — ответила Орлена.
Приняв ванну, девушка оделась, как всегда сокрушаясь, что у нее нет ничего модного. И снова пожалела, что Терри не позволил ей купить хотя бы одно новое платье в Йорке, прежде чем ехать дальше на юг.
Это задержало бы их всего на два дня, и Орлена бы не так стыдилась своего вида, когда экономка вела ее по длинным, роскошным коридорам.
В то же самое время, поскольку девушка была чувствительна к своему окружению, она понимала, что все здесь было исключительного качества.
Орлена ничего не могла поделать со своими чувствами, отзывающимися на картины, на стоящие повсюду вазы с цветами и на атмосферу элегантности и роскоши, которая сильно отличалась от всего, что она видела прежде.
Комната вдовствующей графини утопала в цветах, а огромная, задрапированная шелком кровать поражала воображение.
Но у ее хозяйки было одно из самых милых лиц, что когда-либо видела девушка, и улыбка, с которой приветствовала ее графиня, напомнила Орлене о матери.
— Мой сын Блер все мне о вас рассказал, мисс Уэлдон. Как увлекательно, должно быть, для вас и вашего брата впервые приехать в Лондон. Надеюсь, мы сумеем помочь вам наслаждаться.
Орлена не могла не откликнуться на такую доброту.
— Спасибо, мадам, но все здесь очень непривычно, и я прекрасно осознаю, какими деревенскими и неуклюжими выглядим мы с братом.
— Это последнее слово, которое я применила бы к тебе, — мягко возразила графиня. — Присядь, дитя, и расскажи мне о себе. Со слов моего сына я поняла, что ваши отец и мать умерли.
— Мама умерла три года назад, — ответила Орлена, — и теперь я думаю, что папа стал немного странным, когда она покинула нас. Он всегда был скуповат, но после ее смерти стало еще хуже.