Если уж совсем честно, то к лестнице меня подтолкнула именно мысль об Иване. Не нравилась мне вся эта непонятная затея. Я, конечно, помню, что ему пятьсот сорок с хвостиком лет, но, по-моему, все эти годы он потратил на то, чтобы научиться вляпываться в неприятности на совершенно ровном месте.
Я осторожно спустилась, прошла еще чуть-чуть вдоль занавеса и оказалась у прохода, ведущего в зал. Хорошо, что я не видела этого, пока играла. Фиолетово-синюю с золотом гамму полов, диванчиков, столиков, бесконечных балдахинов и драпировочных шторок я разглядела, еще когда зал мне показывали в первый раз, но теперь все это сверкало. В воздухе парили какие-то мелкие кристаллики, стрелявшие блестящими лучами во все стороны.
У меня зарябило в глазах. Но, как говорится, не суйся в чужой монастырь со своим уставом. Фейки любят все яркое и блестящее, а зал, как я смогла разглядеть после того, как зрение восстановилось, был на две трети заполнен летним народом. Еще были люди и орки, примерно в равных количествах, с той лишь разницей, что орки все сплошь — мужчины, а среди людей преобладали женщины, пришедшие с фейками. В целом направленность заведения понятна.
Гвоздика я увидела сразу, он сидел там, где и обещал. А вот Ивана не заметила. Одуванчиков махнул мне рукой, и я, спустившись по еще одной невысокой лесенке, направилась к нему, чувствуя, как ноги утопают в мягком фиолетовом ковре.
На сцене танцевала потрясающая девушка с потрясающими крыльями, так что на меня никто не обратил ровно никакого внимания. Гвоздик жестом пригласил меня сесть за его столик.
— Ты отлично выступила. Я прям заслушался, а я знаю толк в музыке, — заявил он.
Гвоздик, конечно, трепло, но все равно приятно.
— Я заказал тебе мед. Ты пьешь мед?
— Я его обычно на бутерброды мажу, — от бесконечных бликов вокруг и музыки, доносящейся со сцены, у меня голова пошла кругом.
— Ты прекрасно держишься, просто создана для сцены. Я так расстроился, когда твой номер закончился! Радует только, что ты еще несколько раз сыграешь, — продолжал сыпать комплиментами Гвоздик.
Его глаза сияли, а улыбка была теплой и искренней. Я не могла не улыбаться в ответ. Как же все-таки с ним хорошо.
— А еще знаешь что — тебя все заметили. Это твое платье — просто находка! Ты выглядишь настолько невинно, что тебя просто нереально пропустить.
— Иван тоже сказал, что в этом платье я буду выделяться, — рассмеялась я.
Не знаю уж почему, но мой ответ Одуванчикову явно не понравился.
— Наш эльф понимает в женщинах. А вот, кстати, и он, — Гвоздик кивнул куда-то за мое плечо.
Я обернулась, надеясь увидеть Ивана, но в первый момент не нашла его взглядом. Но голос узнала сразу.
— Ваш мед.
Как так получается, что мы перестаем замечать людей, когда они надевают униформу? Обернувшись в поисках Ивана, я же отметила, что рядом со мной стоит официант, но совершенно не обратила на него внимания.
— Классно выглядишь, — вырвалось у меня.
— Фартук тебе очень идет, — влез Гвоздик.
Я с трудом заставила себя перестать пялиться на эльфа. Потому что в простой белой рубашке, черных брюках и, да, длинном фартуке, он был самым привлекательным мужчиной в клубе. Не знаю почему, но дома я этого не замечала. Освещение тут, что ли, лучше? Или дело действительно в одежде?
Иван легко улыбнулся нам уголками губ и поставил передо мной бокал с какой-то янтарной жидкостью. Это медовуха, что ли?
— Что-нибудь еще? — спросил он.
— Официантам запрещено вести отвлеченные беседы с клиентами, — объяснил Гвоздик, — так хочешь еще чего-нибудь? Десерт?
Я в панике замотала головой.
— Мне пора возвращаться к пианино! Сколько я тут уже сижу?
— Восемь минут, — ответил мне Иван.
— Следил за нами, да? — усмехнулся Гвоздик.
Я нервно подскочила с места. Времени у меня еще полно, но мало ли. Пора бежать к инструменту.
— Я вернусь в следующий перерыв, — пообещала я на удивленные взгляды Гвоздика и Ивана.
Глупо, конечно, но если я облажаюсь в первый же рабочий день, меня точно попрут. Я почти бегом добралась до первой лесники, горной ланью взлетела на нее, уже на вершине поняв, что теряю равновесие.
Больше ничего понять я не успела. Просто полетела вниз, размахивая руками и вытаращив глаза.
Все, моим карьерным перспективам конец.
Но долететь до пола мне не дали. Меня подхватили сильные уверенные руки. И поставили рядом с проклятой лесенкой.